– Так мы практически и отбились, Ломбардо. Забыл, как северные корейцы под огнём от нас бежали? А вот дальше мы увлеклись их расстрелом и в результате попали под пушки и минометы. Замешкались на рубеже, а надо было менять позицию. Мы остались на месте, миномёты нас там и разделали. Конец истории.

Новак попытался вставить пару слов:

– Лейтенант…

– Новак, заткнись. Права меня перебивать, ланс-капрал, я вам не давал! – Крастер не собирался отдавать противной стороне инициативу контроля над ситуацией.

Новак нервно дёрнул пальцами на винтовке, но смолчал.

– Одна ошибка – и очень удачный бой превратился в катастрофу. Под минами отходить было поздно, накрыли нас почти сразу. – Тут Крастер, конечно, немного приврал, но на что ни пойдёшь ради возвращения контроля над подчинёнными. – Будь мы на открытой местности, таких потерь бы не было. Мы ведь сидели в окопах. Основные потери дали мины, рвущиеся в кронах деревьев. Будь ячейки поглубже, таких больших потерь тоже бы не случилось. Но вырыть их на достаточную глубину мы элементарно не успели. Не ты ли, Ломбардо, ворчал, когда свой окоп рыл?

Итальянец насупился и не ответил.

– Теперь рассмотрим идею, что как только упали – жечь вертолет и бежать к Пусану. Чтобы нас там отправили в Штаты. Самое что ни на есть время. Самолёты летают часто, из самих США «лишних» солдат из учебных лагерей через океан ими возят. Коммунисты ведь не столько южнокорейцев, сколько нас без штанов поймали.

Продолжавший сжимать руку друга Ривера, которого в ходе своей речи Крастер сверлил немигающим взглядом, все-таки не выдержал психологического давления и потупился.

Крастер, больше не обращая на него внимания, продолжил:

– Особенно когда двадцать четвертую пехотную дивизию под Тэджоном раскатали, да так, что генерал Дин в плен попал. В Японии, вон, целых три брошенных «Першинга» откопали в ремонтных мастерских, сразу сформировали из них отдельный взвод и на плацдарм отправили, чтобы хоть как-то и где-то красным танкам имелась возможность противостоять.

Психологически давить пару Новак – Ломбардо было номером абсолютно дохлым, Крастер предпочитал уделить свое внимание нейтральной части морских пехотинцев, в первую очередь уцелевшим капралам. В сочетании с речью действовало.

– И вот тут появляются все такие крутые морпехи из будущего, в бронежилетах, касках, с тактической радиосвязью и штурмовыми винтовками. Мы, говорят, к вам с вертолетом и кучей полезного имущества провалились, но всё это уже сожгли, так что отправляйте нас быстрее за океан. У ланс-капралов Риверы, Ломбардо и Новака есть много чего полезного сказать нашим учёным.

Злобно зыркнули, но опять смолчали уже все трое.

– Дефиле перевала – единственный тактически выгодный рубеж в нашей досягаемости, позволяющий удержать противника на достаточно продолжительный срок, чтобы капитан Фаррелл смог выбить помощь и эвакуировать вертолёт. Если бы такого выгодного рубежа не нашлось, я бы первым предложил палить машину и уходить. Нравится вам это или нет, но вы все давали присягу своей стране – эвакуация тридцати трех тысяч фунтов технического хайтека в нашей ситуации является безусловным её интересом. Сравнимым по важности с проектом «Манхэттен», или если кто не понял – то ядерной бомбой. А то и важнее, если глянуть на нашу электронику. На этом фоне риск нашими с вами жизнями стоит дайм[48]. Я – офицер морской пехоты США, чья работа – убивать и умирать за интересы своей страны, а также заставлять это делать своих подчиненных. Поэтому можете засунуть свои языки туда, где не светит солнце. То, что я не выполнил свой долг и, как выяснилось, напрасно погубил доверенных мне людей, ложится на мою совесть гораздо более тяжким грузом, чем ты, Ривера, можешь себе представить. А вам двоим стоит немного помолчать! Про друзей заговорили, которых у вас в этом взводе нет и никогда не было!

Хорошо уже взвинченные склокой морпехи зашумели. Крастер, опять вспомнивший «Делай что должно, и будь что будет» Веспасиана, с циничной ухмылкой наблюдал за их реакцией, между делом не забыв незаметно сбросить флажок предохранителя своего карабина.

Впрочем, чем могла закончиться разборка, Крастер уже не узнал. Через несколько секунд сзади и сбоку от него по центру поляны и сгрудившемуся на ней взводу был открыт шквальный перекрёстный пулемётно-автоматный огонь.

Всех троих несостоявшихся мятежников срубило одной пришедшей сбоку пулемётной очередью. На бронежилете Новака мелькнули вспышки бронебойно-зажигательных пуль, ноги ланс-капрала подломились, и он, выронив винтовку, как мокрая тряпка завалился головой вперед. Ломбардо, прежде чем ланс-капрал упал, попавшие в бок пули закрутили вокруг оси. Ривере пуля попала в не защищённую шлемом голову. Брызнув фонтаном крови и мозга, он завалился на лежащее на носилках тело Гарсии, так и не отпустив руку друга.

Крастер упал наземь и откатился в сторону, миновав тело Ковальски, дергающееся и судорожно зажимающее хлещущую из разорванного пулей горла кровь.

Из покрывавшей поляну травы ничего видно не было, шквал огня смолк, разом разрядившие свои магазины северокорейцы перезаряжались. Вокруг звучали крики, стоны, шипение и ругательства. Крастер приподнялся, чтобы осмотреться перед выбором дальнейшего решения. Сдаваться в плен ему по-прежнему не хотелось. Нужно было прорываться из засады. По звукам стрельбы – классической L-образной.

В ходе осмотра он засек одного из северокорейских солдат и даже успел дать очередь в его направлении, прежде чем обнаружившего себя Крастера снова накрыли огнём. Попытка сменить позицию оказалась весьма неудачной. Корейцы, не жалея, поливали его пулями, если не наблюдая в траве, то ориентируясь по ее движению.

Одна из пуль разбила оптический прицел карабина, вторая пробила левую кисть, третья ужалила в бедро, куда-то чуть выше колена. Ещё парочка бессильно щёлкнули по бронежилету. Крастеру было не столько больно, сколько обидно, ведь всё должно было случиться совсем не так…

Рядом лежало обмякшее тело Соренсена с пробитым пулей сводом шлема. Крастер подхватил его карабин и заорал, перекрикивая возобновившийся шум взаимной стрельбы:

– Взвод, слушай мою команду! Коммунисты с двух сторон поляны. Всем ходячим – после моей команды перебежками уходить в лес! Вести огонь на подавление с ходу, не останавливаться! Все остальные ведут огонь с места, пусть хоть кто-то из нас уйдет! Приготовиться!

Подождав десяток секунд и дождавшись очередного ослабления огня противника, Крастер опять приподнялся над травой:

– Огонь! Вперед! Бего-о-о-м! Прорывайтесь!

Рядом рванули к таким близким деревьям несколько способных передвигаться морпехов. К чести Корпуса, раненые, решившиеся их прикрыть, тоже нашлись. Крастер не остался в одиночестве и даже практически успел расстрелять магазин. К своему восторгу, не напрасно, точно свалив по крайней мере одного автоматчика северокорейцев и, возможно, подстрелив ещё двух других. В следующее мгновение после этой краткой радости ему в глаза брызнули трассеры пулемётной очереди.