– Человека. – Аня как-то странно посмотрела на Данилова. – Или амфибию. Трудно сказать. Выглядел он как человек… мужчина. Но у него была серая кожа и никаких дыхательных приспособлений. Между тем он не поднимался на поверхность, чтобы вдохнуть, а спокойно плавал примерно на одной глубине. То есть совершал осознанные движения и даже подавал нам какие-то знаки.

– Вам? Он вас видел?

– Мы решили, что видел. Он три или четыре раза подплывал вплотную к стеклу и жестикулировал. Один раз он будто бы обращался к Кириллу, а два или три раза – ко мне. Мы пытались понять, что он хочет нам сказать, но язык жестов – не наша специальность.

Данилов резко вскинул руку, призывая Аню взять паузу, и поднял взгляд к потолку.

– Роман Евгеньевич! Есть запись вечерних событий в этой… комнате?

– Да, это так. Но зеркало попало в кадр лишь частично, как я вам чуть раньше и говорил.

– Вы говорили о возможной проекции.

– Съемке тоже мешает лестница. Камеры безопасности расположены слишком высоко. Они ориентированы на контроль всей поверхности пола и пространства в двух метрах над ним. Никто не предполагал, что потребуется заглянуть под лестницу.

– Пусть будет частичный кадр. Можете показать?

– Извольте.

Справа от серой двери в ванную комнату часть стены, примерно такая же по площади, как «странное зеркало», вдруг превратилась в проекционный экран, по которому побежали ускоренные кадры. Дворецкий быстро «отмотал» до момента, когда зеркало еще было зеркалом на всей своей поверхности, и пустил запись в нормальном темпе.

Уловить момент превращения половины зеркала в «стекло батискафа» было невозможно. Это произошло мгновенно и без спецэффектов. Просто изображение подводного мира будто бы включилось и заняло место половины отражения «похищенной Европы». А дальше все было как и описывала Аня. Через пару минут перед зеркалом-иллюминатором появились влюбленные ученые, а еще спустя какое-то время по ту сторону стекла возникла фигура серого ныряльщика. Правда, на записи была видна только ее нижняя часть. Лицо в кадр не попадало.

– Вы продолжайте, – сказал Данилов, обращаясь к Ане. – Что было дальше?

– Вы же сами видите. – Девушка кивком указала на проекцию.

– Вижу, но только половину.

– А все, что нужно, скоро появится именно в этой половине. – Аня обняла себя за плечи и поежилась. – Там такой кошмар… всплывет. Смотрите.

– Этот? – Данилов подался вперед, разглядывая нового персонажа в кадре. – По-моему, ничего страшного.

Снизу, получается, что с еще большей глубины, поднялась и зависла рядом с первым ныряльщиком вторая человеческая фигура. На этот раз женская.

– Смотрите, – тихо повторила Аня и отвернулась.

В следующую секунду толщу воды вспороли две вертикальные линии, изображение заколыхалось, а когда чуть успокоилось, зрители увидели, что в кадре снова только один ныряльщик. И теперь он не плавал перед стеклом условного «батискафа», а отчаянно маневрировал, выписывая невероятные вензеля.

– Стоп! – приказал Данилов. – Отмотать на три секунды! Пустить запись медленно!

При замедленном воспроизведении картина полностью прояснилась. Возникшие в кадре вертикальные линии были на самом деле двумя длинными рыбинами, которые пронеслись снизу вверх на сумасшедшей скорости. Одна из них по пути прихватила ныряльщицу, а вторая прошла в считаных сантиметрах от серого пловца. Точнее, он успел отреагировать на появление рыбин и в последний момент увернулся.

Запись вновь пошла в нормальном темпе, и зрители увидели новую атаку рыбин. Теперь получилось рассмотреть их немного подробнее. Вид у них был устрашающий и очень странный: длинное, как у мурены или угря, тело, а вместо чешуи – пластины формой ближе к квадрату. Вытянутая голова с пастью, как у щуки, ничем не отличалась от всего тела – не было видно ни жаберных пластин, ни щелей. Не увидел Данилов и глаз. Примерно там, где им полагалось находиться, угадывались только темные полоски.

Но главной деталью была, конечно, пасть, полная острых зубов в три ряда. Если б не странная чешуя, из-за отсутствия глаз и плавников этих тварей можно было и вовсе принять не за рыб, а за каких-то гигантских зубастых червей. Когда одна из рыбин заложила разворот, Данилов увидел еще одну особую примету – хвост. Он состоял не из двух, а из четырех плавников, расположенных крестом.

Одна рыбина попыталась схватить ныряльщика, но только зря щелкнула зубами. Человек-амфибия двигался в воде с завидной ловкостью и скоростью. Пришлось рыбинам объединить усилия и атаковать одновременно. На этот раз ныряльщику деваться было вроде бы некуда, но ему опять удалось выжить. Он увернулся от зубов рыбин, эффектно крутанулся вокруг своей оси и этаким штопором пошел вверх. Рыбины сделали пару кругов на одной глубине, разошлись в стороны и тоже начали подниматься к поверхности, выписывая большую спираль. Чем закончилась эта охота, осталось загадкой.

Уже в следующий миг вместо толщи воды за бывшим зеркалом, а теперь – окном в неведомый мир, возникло звездное небо над темной кромкой морского горизонта. Фактически – тот же вид, что был и сейчас, но его ночной вариант…

– Да уж, – только и смог проронить майор, отрывая взгляд от проекции. – Полный пердимонокль.

– Обалдеть, – поддержал его Архипов. – Ты когда-нибудь видел что-то подобное?

– «Подобное» – нет. А «что-то» уже третий день наблюдаю. И до сих пор не пойму, что это.

– Тоже мистика прет? – Архипов заинтересованно уставился на майора. – Тебя поэтому начальство из отдела выдернуло? И что ты наблюдал?

– Много чего. – Данилов обернулся к девушке: – Что случилось дальше, Аня?

– Не знаю. – Девушка опустила взгляд, а затем вовсе зажмурилась и повторила громким шепотом: – Я не знаю! Это действительно мистика! Как только в зеркале появились звезды вместо воды, Кириллу сделалось плохо. Он схватился за сердце и упал. Он выглядел… так… ужасно!

– Почему? Он побледнел, посинел, его лицо как-то исказилось?

– Нет… он… стал похожим на того… ныряльщика за стеклом. Стал таким же серым. Я чуть с ума не сошла!

– Роман Евгеньевич, покажите кино, начиная с последнего просмотренного кадра!

На проекции вновь возник вид звездного неба за стеклом и две фигуры перед ним. Несколько секунд они стояли неподвижно, а затем мужчина вдруг покачнулся и рухнул на пол. Лицо у него действительно посерело, он застонал, а вскоре затих.

Сцена была неприятнейшая. Однако Данилов потребовал вернуться на несколько секунд назад и остановить кадр.

– Увеличить можно?

– Да, это…

– Вот этот квадрат! – Перебивая дворецкого, сказал майор и ткнул пальцем в середину проекции. – В десять раз!

На всю проекционную панель развернулось изображение части бывшего зеркала примерно напротив того места, где стоял Кирилл. Пусть теперь это была не зеркальная поверхность, но все-таки это было стекло, за которым стояла ночь. То есть отражения в стекле имелись, просто не такие явные. Вернее, это было одно отражение – Кирилла. Теоретически в стекле должна была отразиться и Аня, они стояли очень близко друг к другу, но образа девушки зрители не увидели.