Как странно... Если она пыталась уйти, он становился беспокойным и начинал звать ее. Если же она просто отходила к своему столу, он прекрасно спал.

– Куинси! – в очередной раз раздался хриплый голос Синклера.

Куинси, дремавшая за столом, подняла голову.

– Что?.. – Она заморгала и протерла глаза.

– Черт возьми, который час? – Граф приподнялся и пригладил ладонью волосы. – Почему вы не... – Он закашлялся.

Куинси позвонила горничной, потом подошла к кровати Синклера и, дождавшись, когда приступ кашля пройдет, с улыбкой сказала:

– Для пациентов в вашем состоянии доктор Кимбалл рекомендовал бы слабый чай и жидкую овсяную кашку. – Синклер поморщился, и она добавила: – Зато бабушка рекомендует фрукты, тосты с апельсиновым джемом и столько чая, сколько сможете выпить.

При слове «фрукты» граф улыбнулся.

– Ваша бабушка – мудрая женщина, – Он хотел сказать еще что-то, но опять содрогнулся в приступе кашля.

Когда кашель прекратился, Куинси взяла из-под столика у кровати небольшую бутылочку и налила из нее немного в чашку. Протянув чашку графу, сказала:

– Бабушка также рекомендует глоток виски каждые четыре часа, когда вы бодрствуете.

– Я предпочитаю бренди.

– Бабушка настаивает на виски.

Синклер пожал плечами и выпил виски одним глотком. И тут же закашлялся на целых две минуты.

Вскоре появилась Джилл, и Куинси потребовала обед для себя и завтрак для графа. Потом стала готовить ивовый отвар. Когда она снова повернулась к Синклеру, он уже крепко спал.

Обедая, Куинси читала газету, и время от времени поглядывала на графа. В очередной раз проснувшись, он взглянул на нее и прохрипел:

– Куинси, где бутылка? Куда вы ее спрятали?

– Вы уверены, что...

– Да, уверен.

Она подошла к кровати и вытащила из-под столика бутылку виски. Налив немного в чашку, сказала:

– Вот... Только на этот раз пейте медленно.

Едва лишь Синклер передал ей пустую чашку, как в комнату вошла его мать.

– Бенджамин, дорогой... – Графиня протянула руку, чтобы потрогать его лоб. – О... Мне кажется, нужно снова послать за доктором Кимбаллом.

– Нет-нет! – прохрипел Синклер.

– Не думаю, что в этом есть необходимость, – вмешалась Куинси. – По-моему, лорд Синклер предпочитает рекомендации моей бабушки. Ему просто нужен отдых, вот и все, – Она многозначительно посмотрела на графа, – Отдых в постели, в течение целой недели.

Леди Синклер улыбнулась:

– Что ж, если у вашей бабушки есть опыт... Хорошо, не возражаю. Только сообщите мне, если хоть что-нибудь изменится. – Бросив тревожный взгляд на сына, леди Синклер вышла, из комнаты.

Ближе, к вечеру Куинси отправилась домой, но лишь для того, чтобы переодеться и взять очки. Вернувшись к Синклеру, она обнаружила, что никто из слуг не удивился при ее появлении. Возможно, слуги считали, что в отсутствие камердинера именно секретарь должен ухаживать за графом.

– Дейзи сказала, что вы почти не притронулись к обеду, – сказал Томпсон, входя в комнату с подносом, – вот, поешьте. – Он поставил его на стол у окна.

– Спасибо, Томпсон, – кивнула Куинси.

Она встала и потянулась. У нее совершенно не было аппетита, но кто сумеет успокоить графа, если она тоже лишится сил? Сделав себе бутерброд, Куинси покосилась на Синклера – и вдруг заметила, как он выхватил полотенце из рук слуги. В следующее мгновение он швырнул полотенце через всю комнату, и оно угодило в чайник, который тут же опрокинулся.

Куинси, схватив тряпку, принялась вытирать разлившийся чай, но тут послышалось ворчание Синклера, а затем раздались громкие крики Томпсона:

– Нет-нет! Что вы делаете, милорд?!

Куинси обернулась. Синклер, размахивая кулаками, пытался ударить Томпсона, а тот старался схватить его за руки.

– Прекратите! – крикнула Куинси, подбегая к кровати. – Успокойтесь, милорд.

Синклер взглянул на нее, но, судя по всему, не узнал. Он снова пытался ударить Томпсона, но, промахнувшись, задел локтем Куинси и сбил с ее носа очки.

– Капитан, – закричала она, – прекратите немедленно!

Синклер замер. Томпсон же со вздохом облегчения отступил на несколько шагов, и из-под его каблука раздался зловещий хруст – то были очки Куинси. Она хотела их поднять, но вдруг почувствовала какую-то влагу на верхней губе. Облизав губы, она ощутила привкус крови.

– Чтоб мне провалиться, он же разбил вам нос! – Вытащив из кармана носовой платок, Томпсон бросился к Куинси и приложил платок к ее окровавленному носу.

Отстранив его руку, она пробормотала:

– Не беспокойся, ничего страшного.

Внезапно Синклер закашлялся, но кашель почти тотчас же прекратился, и послышался какой-то булькающий звук. Граф же, скорчившись в изголовье кровати, то и дело вздрагивал, и казалось, что лицо его посинело.

– Он задыхается! – Куинси бросилась к Синклеру. – Помогите перевернуть его...

Они перевернули Синклера на левый бок, и он не сопротивлялся. Куинси вскочила на кровать и опустилась рядом с ним на колени.

– Бабушка предупреждала, что такое может случиться, – сказала она. – Вытащите горшок из-под кровати. Побыстрее!

Томпсон повиновался. Куинси же принялась колотить Синклера ладонью по спине.

– Бабушка сказала вам бить его? – пробормотал слуга.

– Я делаю то, что надо делать. – С каждым словом она наносила очередной удар по спине Синклера, но глаза его по-прежнему оставались закрытыми. – Ничего не понимаю... Бабушка ведь сказала, что это поможет удалить жидкость из его легких.

– А он должен при этом сидеть или лежать? – Томпсон зажег еще одну свечу на столике у кровати.

– Я не знаю!.. – Куинси изо всех сил старалась не расплакаться.

– Может, позвать доктора Кимбалла?

– Нет времени. – Куинси склонилась над графом. – Кашляй, Бенджамин, – прошептала она ему в ухо и снова ударила по спине. – Ты должен кашлять. Пожалуйста, Бенджамин, ради меня.

Через несколько секунд Синклер начал кашлять, затем придвинулся к краю кровати и выплюнул мокроту в горшок.

Куинси похлопала его по плечу и, сев с ним радом, с облегчением вздохнула. Вскоре дыхание графа восстановилось, и он, взглянув на нее, пробормотал:

– О, мой ангел... – Он на мгновение прижал ее руку к сердцу, затем в изнеможении откинулся на подушки и закрыл глаза.

Томпсон в изумлении уставился на Куинси, потом перевел взгляд на Синклера.

– Я знал это! – воскликнул слуга. – Выходит, я был прав. Гримшо должен мне шиллинг!