Подходы к месту захоронения, может, и играли важную роль, но не менее важны и любые другие места, где часто бывали подозреваемые. И мы с Джоном, сопровождавшим меня сержантом полиции, обошли дома подозреваемых, а также все излюбленные ими места. Это занятие оказалось не из приятных, хотя не обошлось и без забавных моментов, особенно когда мы ездили по разным адресам в самом Портсмуте. Нам нужно было проверить пыльцевой профиль ряда скромных домов блокированной застройки в не самых благополучных районах города, и меня поразило, насколько сильно они различались между собой. Мне навсегда запомнится, как мы шли по темному узкому коридору, стараясь не задеть висящие на крючках сразу за входной дверью куртки. Коридор выходил в гостиную с весьма скудным убранством, и там было очень холодно. Не было ни намека на домашний уют, хотя ползавший по драному ковру ребенок и выглядел здоровым и чистым. Из комнаты мы попали в кладовую, а затем на совершенно запущенный задний двор с жалким подобием сада. Там стояли какие-то ведра, валялись брошенные игрушки и старые ботинки, а некоторые растущие между плитками сорняки, включая щавель и крапиву, достигали тридцати сантиметров в высоту. Между домом и неухоженной живой изгородью болталась обвисшая бельевая веревка с забытыми на ней штанами. От всего дома веяло тоской.

Чего нельзя было сказать про следующий на нашем пути: такой же двухэтажный дом блокированной застройки, как и предыдущий, с двумя комнатами наверху и двумя внизу, однако на этом все сходство заканчивалось. В окнах здесь стояли новенькие стеклопакеты, и дом расширялся в сторону сада. Дверь нам открыла женщина, от которой исходил сильный аромат духов с древесным запахом. Мы сразу поняли, что деньги у нее водились. У нее был профессиональный макияж, обесцвеченные волосы и сигарета в руке; одета в черные кожаные штаны и черную кофту с несколькими ярко-золотыми цепями от шеи до талии. Из босоножек выглядывали розовые ногти, а на руках красовался модный маникюр: ногти квадратной формы с белыми полосками. Запястья были украшены несколькими браслетами, включая один бриллиантовый. Дом роскошно обставлен – красные бархатные ковры, черный кожаный диван с меховыми подушками, изысканная хрустальная люстра под потолком. Телевизор был громадным, словно экран кинотеатра, а втиснутый в угол маленький бар ломился от всевозможных бутылок со спиртным и бокалов. Современная встроенная кухня вела в ухоженный двор с безупречно чистыми бетонными плитами, на которых стояла пара кадок с увядшими с лета цветами.

Ни в одном из домов, которые мы обошли, ничего и отдаленно не напоминало растительность в месте обнаружения тела. Впрочем, я и не ожидала ее там увидеть, и мне было с первого взгляда понятно, что нет никакой необходимости брать сравнительные образцы.

Мне по-прежнему нужно было что-то противопоставить неизбежным заявлениям адвокатов защиты о том, что их клиенты регулярно прогуливались в лесах по всему Хэмпширу и Суссексу. Если подумать об этом с точки зрения вашего личного опыта, то сколько лесных массивов дадут профиль, включающий именно такие деревья, кустарники, вьющиеся растения, травы, необычные грибные споры и, помимо прочего, купену и следы сенокосного луга, причем в точно таких же пропорциях? За все годы изучения образцов поверхностной почвы из всевозможных мест на территории Великобритании мне никогда не попадалось ничего подобного, и я нутром чувствовала, что другого такого места попросту не существует. Но нужно играть по правилам суда, развеивая любые возникающие сомнения.

Лесная местность на обозначенном участке была мне незнакома, но я знала человека, который в ней разбирается. К кому же еще обратиться, как не к своему учителю и вечному наставнику из Королевского колледжа Лондона, доктору Фрэнсису Роузу, кавалеру Ордена Британской империи, почитаемому большинством британских ботаников за его энциклопедические практические знания? К тому времени, как мы с Джоном пошли к Фрэнсису, я уже проанализировала обувь и предметы из автомобиля и получила профили, очень похожие на те, что дали сравнительные образцы. Я сказала:

– Фрэнсис, тебе известны участки леса на обозначенной территории, которые могли бы дать такой профиль? – и дала ему перечень видов растений и таблицы с указанием их процентного соотношения.

Он откинулся на спинку кресла в гостиной, которая была заставлена книгами, а стол – усеян образцами растений, ручками, увеличительными стеклами и тетрадями. Пожевал конец своей трубки, почесал бороду, с типичной добродушной улыбкой внимательно все изучил и потянулся к книжной полке, на которой лежало множество потертых карт. Где-то час времени и несколько чашек чая спустя, поглядывая на карты Национального картографического агентства Великобритании, покрытые кружками и каракулями, он выбрал четырнадцать участков леса, которые посчитал соответствующими моему описанию. От мысли о предстоящей огромной работе у меня екнуло сердце, в то время как Джон, зачарованный Фрэнсисом, просто сказал:

– Что ж, значит так. Начнем завтра, Пат.

Так мы и сделали.

Мы посетили все 14 лесных массивов, однако большинство из них мне удалось исключить, лишь взглянув на растительность, так что задача вышла не такой уж и сложной, как показалось вначале. Везде росли дуб, береза, сосна и многие другие растения из моего профиля, однако лишь в трех растительное сообщество было действительно похоже на то, что мы искали. Но даже они после анализа распределения пыльцы и спор не давали четкую картину того, что я увидела на месте захоронения, а также на обуви и предметах из машины подозреваемых. Нетипичную купену и невероятные грибные споры также не удалось обнаружить ни в одном из исследованных мест. Таким образом, я убедилась в наличии тесного сходства между подозреваемыми и местом захоронения, в то время как с другими местами оно было лишь отдаленным. Тем не менее мне еще предстояло ответить на один важный вопрос: живой или мертвой жертва оказалась в яме в земле посреди этой чудесной поляны, ставшей ее последним пристанищем? Мне нужно было поработать с телом, чтобы попытаться получить нужную информацию.

Не было никакого смысла делать смывы волос, поскольку они контактировали с землей, однако носовые раковины могли дать что-нибудь интересное. В морге меня встретили двое полицейских с хмурыми лицами.

– Прости, Пат, – сказал один из них, – санитары поместили труп в морозильник – Он твердый, как замороженная курица.

Они ожидали, что я приду в недоумение – почему они не позвонили мне до того, как я выехала из дома? – однако вместо этого я просто спросила:

– У вас есть фен для волос?

Через пятнадцать минут на столе лежали два фена, и мы принялись поочередно продувать череп и лицо жертвы. Было ясно, что придется повозиться, чтобы разморозить голову, хотя мозг уже и был извлечен. Мне запомнился черный юмор одного из полицейских, сказавшего, глядя мне прямо в глаза с непроницаемым лицом:

– А что ты делал сегодня на работе, папочка?

Я чуть не рухнула со стула от смеха, однако шутки в морге не особо приветствуются. Покойники заслуживают уважительного отношения, и их достоинство должно быть сохранено. Мы взяли себя в руки, и в итоге голова оказалась в достаточно хорошем состоянии, чтобы я смогла промыть носовые раковины. Извлечение палиноморфов из трупа – задача не из простых.