Торпедные катера — верно, мы их вьетнамцам поставляли. Но все-таки, это не настолько дешевый расходный материал, как рыбачьи лодки для Петра Первого — разменивать один, даже два катера на эсминец или десантный транспорт еще можно, а потерять десяток безвозмездно, это катастрофа. А такое случится, прикажи вы атаковать американцев открыто. Японцам за всю тихоокеанскую войну это не удавалось ни разу — хотя торпедных катеров имели несколько сотен, да еще к ним в довесок пару тысяч катеров-камикадзе под занавес. Даже ночью — вам параметры стандартного американского радара, сопряженного с системой управления огнем, напомнить? Не дадут вам выйти на дистанцию пуска торпед, расстреляют на подходе. И учтите, что даже дружественным странам мы не даем 65-сантиметровые с самонаведением — так что стрелять придется накоротке.

Верно — вспомнили, за что Шабалин вторую Золотую Звезду получил. Ночной бой в Японском море, три дивизиона наших катеров против японской эскадры. Если у врага радары — значит надо ставить помехи, сделать его слепым и глухим, а себя зрячим и сохраняющим связь. Организовать радиоподавление — раз берег наш, это возможно, с мощных береговых станций. Сбрасывать "обманки", которых наделать заранее — простейший уголковый отражатель даст на радаре засечку, как крейсер. Организовать взаимодействие и связь между всеми своими силами. Ну и сама игра — уже на равных, как вы ее проведете. Правильно, можно еще мины выставить — но тогда вам надо будет четко просчитать возможные действия противника, куда он пойдет после вашей атаки, и конечно, чтобы самим не подорваться. Есть хотя бы одна подлодка — задействовать и ее, как "засадный полк". Да и истребители могут помочь хотя бы в штурмовой атаке на корабли охранения. Поскольку противнику будет очень трудно вести бой одновременно против подводной, надводной и воздушной угрозы. Особенно если вам удастся заранее просчитать его стандартные, "уставные" действия. Именно так и случается, что слабейший побеждает гораздо более сильного.

Товарищи курсанты, я хочу, чтобы вы поняли — путь, который вы выбрали, Родину защищать, это даже не работа, не профессия. Это — обет, который вы на себя добровольно приняли. Чтобы когда пришел час войны, с новым гитлером, или с американским империализмом, да хоть с уэллсовскими марсианами, или с чертями из пекла, вы принесли победу Отечеству — которое вас кормило, обеспечивало всем, избавляло от трудового долга, ради того, чтобы вы могли выполнить долг боевой. То есть, ставили путь к победе, выполнение поставленной боевой задачи — выше, чем сохранение собственной жизни. Нет, нам не нужны камикадзе, что желали погибнуть за своего императора без разницы, будет выигран или проигран бой — мои слова следует понимать: сумел победить, и остаться живым, хорошо. Победил, и самому тоже не хватило сил или умения, чтобы выжить — вечная вам память. Но остаться жить ценой отданной врагу победы — это позор, который считался за доблесть лишь у гитлеровцев. Вы должны быть готовы умереть за свою Родину — но стараться сделать все, чтобы те, кто против вас, умирали за свою родину еще большим числом. Для того вам следует, во-первых, всячески изучать вверенный вам инструмент — те силы и средства, которыми вам доведется командовать, знать досконально свои возможности в конкретной обстановке — включая и состояние техники, и подготовку и моральное состояние личного состава, и гидрометеоусловия, да все что угодно, вплоть до особенности работы снабженцев. Подчеркиваю — вы должны знать не только то, что предусмотрено уставом, но и сверх того — насколько реально в чрезвычайной ситуации выйти за грань. Потому что во-вторых, запомните и это, вряд ли вам придется воевать в ситуации, когда "при своем трехкратном превосходстве в кораблях и десятикратном в авиации, говорить о военно-морском искусстве просто неуместно", это слова американского адмирала Спрюэнса после одной из завершающих битв минувшей войны. Намного более вероятно, что противник будет номинально сильнее вас — но также, именно из-за этого, действовать предсказуемо, по уставу. Значит, вам надо придумать то, чего он не предусмотрел. И нивелировать его общий перевес в силах — своим локальным перевесом в месте боя. Что достигается организацией взаимодействия своих сил — хороший пример этого, Дальневосточная кампания сорок пятого года, когда японский флот, формально превосходящий наш ТОФ в разы, был полностью уничтожен, при минимальных наших потерях.

Я хочу, чтобы вы поняли, товарищи — офицер живет ради войны. А в мирное время — ради подготовки к войне. Живет в долг — отчетливо понимая, что с началом войны этот долг будет ему предъявлен к оплате. И чтобы не погибнуть без пользы в самом начале, а после победы опыт следующему поколению передавать — быть творческой личностью, ну кто решил, что таковыми должны быть лишь художники, поэты и им подобная публика? Хотя бы потому, что техника меняется — представьте, как бы справился флотоводец Первой Мировой войны, сумей он каким-то волшебным образом перенестись на мостик флагмана эскадры в войну минувшую? Где уже нет "ютландов", но есть сражения палубной авиации. А представьте, как изменится военно-морская тактика, когда на вооружение массово пойдут ракетные снаряды, достающие врага за сотню миль — и прототипы этого оружия уже есть, и использовались нашим флотом, я потопление "Тирпица" имею в виду. Нет, что было в Шанхае, про то позвольте пока не отвечать, и в детали не вдаваться. Хотя в "лучах смерти" вы сомневаетесь совершенно справедливо. Скажу лишь, что это оружие — грозное, но не абсолютное, и акт его применения не только военный, но и политический. И от него тоже можно защищаться — на последних курсах вас будут этому учить.

Я закончил, товарищи — спасибо за внимание.[24].

(фантазия). Кольер уикли. Третья Мировая война. Выпуск 5.

Убей американца! Сколько раз увидишь — столько раз и убей.

Солдат Иван Сидоров не знал, за что ему следует так ненавидеть янки. Но ненавидел, потому что так сказал политрук. Который рассказывал на обязательном ежедневном "политчасе", что американцы спят и видят, как бы им всех русских обратить в рабов, "как у них негры были", или как было при царе. Когда трудящемуся человеку, голод и лишения, а паразит-хозяин шампанское пьет.

— Так и у нас голодали — поднял руку какой-то солдатик из второго взвода — батя мой в тридцать третьем помер. Поскольку весь хлеб отобрали.

— Твой отец голодал ради идеи социализма — ответил политрук — а при царе и капитале, ради удовольствия кровососов-эксплуататоров. Разницы не видишь?

На следующий день того солдата уже не было — ночью пришли, забрали. Или в штрафной батальон, или сразу в ГУЛАГ — и что лучше, неизвестно. Сам виноват, зачем болтал? Мамка еще говорила — "будешь слишком умным, на Колыму попадешь. А делай что велят, авось Советская Власть тебя не забудет".

Жизнь казалась солдату Сидорову ясной и прямой, как штык винтовки. Родился, работал в своем колхозе, затем армия, и вот война — если не убьют, то снова колхоз, успеть бы жениться, и чтоб детей и внуков побольше, было кому в старости содержать, а то будет один-двое сыновей, их на следующей войне убьют, и что тогда делать? Пока же — в армии хоть кормят хорошо, дома мясо далеко не каждый день. Ну а что война — так куда денешься? Может еще и повезет прийти домой живым и с медалями, героем — будут тогда все девчонки млеть, только выбирай, на ком жениться. И сам председатель будет тебя по имени-отчеству, как соседа Степана Андреевича, кто с той войны без ноги пришел, но с сержантскими погонами и "полным бантом", все четыре "Славы". За Родину, за Сталина — стреляй в тех, на кого офицер укажет!