сейчас нет, хотя думаю, ты знаешь. Поэтому если не возражаешь, я бы хотела приготовить ужин и принять душ. — Я пытаюсь быть дружелюбной, но она не дает мне шансов.

— Я знаю, где и с кем сейчас находится мой муж. — При последнем слове улыбка с моего лица осыпается. Я стою и смотрю на нее, как на инопланетянку. — Ох, вижу ты немного в шоке. Да, ты правильно услышала. Адам мой муж. — Ей нравится моя реакция, а я не могу ничего поделать. Эта правда просто обрушилась на меня, и я не знаю смогу ли устоять. Этого — я не ожидала.

— Уходи. Я передам Адаму, что ты приходила. Но сейчас, Гузель, уходи. — Я едва сдерживаю себя, чтобы не разрыдаться перед ней.

— Не я. Это ты должна уйти. Ты никто. Он притащил тебя из помойки. Отогрел, приютил. Но пора и совесть иметь. Ты должна уехать, иначе будет плохо. Я тебе жизни не дам. — Боже мой, посыпались угрозы.

— Я сама решу, что и когда мне делать, понятно. Уходи, — говорю уже более твердо и четко. Я сейчас не настроена на дискуссию.

— Я не позволю тебе, тварь, разрушить наш брак. Он хочет развода, хочет лишить мою дочь единственного близкого человека. И все из-за тебя. Я уничтожу тебя. — Она кричит, но мне все равно.

— Пошла отсюда! — кричу в ответ и подхожу к двери, открываю. — Я сказала убирайся!

Гузель кричит что-то еще, но для меня это просто шум, помехи. Наконец она уходит, но обещает, что сживет меня со свету. А мне плевать, я уже умерла. Он женат. Мой любимый и единственный мужчина женат. Как такое возможно? Или истории про многоженство не миф и не старые обычаи? Почему не сказал? Я не могу так, кругом ложь и обман. Я и, правда, не могу лишить ребенка Адама. Да он не отец ей, но малышка любит его. Я не стану этим камнем. От этих мыслей меня начинает мутить, голова кругом идет, я падаю. В ушах шум и вокруг темно…

Я чувствовала легкость. Будто в невесомости находилась. Но очень быстро на смену этим ощущениям пришла боль. Голова просто раскалывается, во рту пересохло, такое чувство, что я песок ела. Открываю глаза и понимаю, что я не в нашей квартире с Адамом. Блин, и когда интересно она успела стать нашей? Я в больничной палате, она по размеру, как однокомнатная квартира. Все в мягких тонах, никакого стерильно белого и даже запаха сильного тоже нет, как во всех наших больницах. Почему-то я едва могу пошевелиться, слава всему на земле, хотя бы к кровати не прикована. Но сил нет катастрофически. Только я успеваю открыть глаза и осмотреться, как заходит мужчина, лет тридцати в белом халате с картой в руках.

— Приятно, что вы, наконец, пришли в чувство, а то я уже начал переживать, — говорит мне и его улыбка такая искренняя, что, если бы могла, улыбнулась в ответ.

— Пить, я хочу пить. — Доктор подает мне стакан со столика со стоящего недалеко от моей койки дивана. Делаю несколько жадных глотков и снова опускаюсь на подушку. — Где я? Что произошло?

— Вы в больнице. Алина-ханым, — открывает карту и, что-то прочитав, снова смотрит на меня. — Вас доставили к нам с потерей сознания. Вы ударились головой при падении, есть ссадины, но они не большие и скоро вы будите чувствовать себя лучше.

— Когда я смогу попасть домой доктор?

— Давид. Давайте без этих формальностей. Не люблю я все эти «вы», — снова эта улыбка. — Я думаю, что оставлю вас у нас до завтра. И если ваши анализы будут в порядке, тогда отпущу домой. Сейчас как раз придёт сестра и возьмет у вас кровь. Если что-то будет нужно, прошу, не стесняйтесь, говорите.

Я лишь киваю, и Давид уходит. Интересно Адам уже знает, что я тут? Глупо, конечно знает. Кто как не он привез меня сюда и поместил в такую палату. Конечно это он. Но где тогда он сейчас? Я так хочу поговорить с ним, выяснить, правда ли все то, что сказала Гузель.

Медсестра приходит и берет у меня кровь. Я в этот момент стараюсь думать, о чем угодно, но не об этом и тем более не смотреть. С детства боюсь уколов и вида крови. Она уходит, я тут же засыпаю. Не знаю, сколько времени проходит, но я просыпаюсь от того, что ощущаю на себе чей-то взгляд. И не ошибаюсь, мой муж сидит напротив меня в кресле и пристально смотрит.

— Привет, — первая говорю.

— Да уж, привет. — Как-то хмуро.

— Ты привез меня сюда? Что случилось? — немного встаю и облокачиваюсь на подушку, чтобы не лежать, а сидеть.

— Я приехал и увидел тебя валяющуюся на полу без сознания. Пытался привести в чувства, но ты не реагировала. Поэтому ты тут. — Он закрывает глаза и откидывается на спинку кресла. — Я испугался охренеть как. Врач сказал, что у тебя был сильный стресс. Я убью эту тварь.

Он знает. Знает, что она приходила и думаю знает, что я уже обо всем знаю.

— Я не хочу верить кому-то. Предпочту если ты расскажешь все, как оно есть. — Стараюсь говорить спокойно, а у самой сердце вырывается из груди.

— Гузель и вправду моя жена. У нас в стране не запрещено многоженство. — Я, не веря, качаю головой и опускаю глаза. — Когда умер брат, я обещал сам себе, что буду заботиться о Лин, что не брошу. Гузель была вдовой, а я хотел на законных основаниях быть для малышки опекуном или сам не знаю, может и отцом быть хотел. Тогда все было так сложно и мне казалось, что будет правильно, если я буду ей вместо брата — отцом. Гузель не против была. И когда мне исполнилось восемнадцать, я тайно расписался с ней. Об этом не знает никто, по сути, фамилия одна, сменился лишь человек. Поэтому сильной волокиты с документами не