Арабские завоевания, которые потрясли и привели в замешательство и Европу, и Азию, были поистине беспрецедентны. Такого стремительного и быстрого успеха добивались лишь азиатские империи Аттилы, Чингисхана и Тамерлана. Но эти империи просуществовали недолго, а завоевания под флагом ислама пустили глубокие корни. До сих пор почти во всех странах, попавших под власть первых арабских халифов, ислам является главной религией. Его стремительное распространение, подобное вспышке молнии, выглядит настоящим чудом по сравнению с медленным и постепенным распространением христианства.

Что были по сравнению с этими яростными вторжениями, подобными извержению вулкана, вторжения германцев, которые сумели утвердить свое влияние лишь на самых окраинах Римской империи, «откусив» от нее лишь маленький кусочек?

Арабы же взяли под контроль практически все части рушащейся империи. В 634 г. они заняли византийскую крепость Востра в Южной Сирии; в 635 г. им сдался Дамаск; разгром византийцев в битве на берегах Ярмука в 636 г. дал им контроль над всей Сирией; в 637 или 638 г. перед ними открыл ворота Иерусалим, а в это же время арабы успешно действовали и на Востоке, за пределами Византии, завоевывая территории в Месопотамии и Иране. Затем наступил черед Египта; вскоре после смерти Ираклия (641) была взята Александрия, а короткое время спустя и весь Египет был занят арабами. Завоеватели на этом не остановились и продолжали захватывать византийские владения в Северной Африке.

Конечно, арабам помогло то, что их вторжения явились полной неожиданностью; что византийские войска не были в состоянии надлежащей готовности, а новый способ ведения боевых действий, примененный противником, оказал на них дезорганизующее и деморализующее воздействие; что христиане-монофизиты и христиане-несториане в Сирии были недовольны тем, что империя по-прежнему относилась к ним как к исповедникам ереси, не идя ни на какие уступки (в такой же ситуации оказалась и коптская церковь в Египте); а также то, что сасанидский Иран был столь же ослаблен, как и Византия[164].

Но перечисленных причин недостаточно для того, чтобы объяснить столь полный триумф. Масштаб и глубина тех результатов, которых достигли завоеватели, совершенно несопоставимы с их физической численностью[165].

Главный вопрос заключается в том, почему арабы, которых было ничуть не больше, чем германцев, в отличие от последних не были ассимилированы на тех территориях, которые они завоевали, хотя народы завоеванных стран принадлежали к более высокоразвитой цивилизации, чем сами завоеватели. Ответ один: они обладали большей силой духа, которая была должным образом оформлена, упорядочена и подчинена единой цели. В то время как германцам было нечего противопоставить распространенному в Римской империи христианству, арабы были приверженцами и носителями новой веры, которая поднимала их дух на небывалую высоту. Это и только это было причиной того, что они не подверглись ассимиляции и не растворились среди местного населения. Ведь с любой другой точки зрения они, как и германцы, не были настроены против цивилизации, которую покорили, и ничего против нее не имели. Наоборот, они с удивительной быстротой впитали в себя все из этой цивилизации, что им было необходимо: научные знания греков и древние традиции искусства греков и персов. На ранних этапах своего господства арабы не проявляли особого фанатизма, а, наоборот, демонстрировали известную терпимость: они не требовали, чтобы жители завоеванных территорий стали новообращенными мусульманами. Но они требовали от них покорности и повиновения единому Богу Аллаху и его посланнику Мухаммеду, а поскольку пророк Мухаммед был арабом, то, соответственно, и Аравии, откуда прибыли арабы, считавшие себя слугами Аллаха и исполнителями его воли.

«Ислам» — арабское слово, в переводе оно означает «покорность», «покорение» (единому Богу — Аллаху), а его последователи называются мусульманами (от арабского слова «муслим», то есть покорный, преданный). Аллах — единый Бог, и, соответственно, священный долг его слуг и исполнителей его воли состоит в том, чтобы заставить неверных покориться воле Аллаха. От завоеванных народов требовали не обращения в мусульманскую веру, а покорности; ты можешь не становиться мусульманином, но должен покориться мусульманам. И эту покорность они насаждали везде, куда бы ни пришли. После завоевания арабы рассматривали науку и искусство покоренных народов ни много ни мало как свою добычу, которая должна быть переработана и использована во славу Аллаха. Они даже сохранили государственные институты неверных в той степени, в какой им это было выгодно. Правда, сделать это они были вынуждены. Арабы не могли управлять завоеванными территориями, используя родоплеменные институты и органы управления, как не могли аналогичным образом управлять Римской империей германцы. Однако, в отличие от германцев, они становились хозяевами везде, где появлялись; они пришли править и повелевать. Покоренные народы были покоренными в прямом смысле слова: именно с них брали налоги, и им не было места в обществе правоверных. Этот барьер был непреодолим. Никакой смычки между мусульманами и местным населением не было и не могло быть. Как это разительно отличалось от того, к чему стремился и что делал выдающийся руководитель остготов Теодорих, который считал, что он должен служить тем, кого он покорил, и который стремился к тому, чтобы составить вместе с ними единое целое!

В случае с германцами завоеватели сами, подчас неосознанно, тянулись к завоеванным. А в случае с арабами все было наоборот: именно завоеванные должны были идти к завоевателям и искать их расположения, а для этого было необходимо служить Аллаху, как и сами завоеватели, и изучать Коран. А для этого, в свою очередь, нужно выучить арабский язык, который был для арабов одновременно и священным языком, поскольку на нем был написан Коран, и языком повседневного общения.

Не было никакой пропаганды ислама, как не было и того давления с целью обращения в мусульманскую веру, которое применяли христиане после того, как христианская церковь получила полную поддержку римского государства и христианство стало фактически официальной религией Римской империи. «Если бы была на то воля Всевышнего, — говорится в Коране, — все люди жили бы как один народ»; в нем категорически запрещается применять насилие к заблудшим. Коран требует лишь покорности Аллаху, внешней, видимой покорности со стороны низких и презренных созданий, к которым проявляется терпимость, но которые влачат жалкое и униженное существование. Именно это было невыносимо и особо унизительно для тех, кого считали «неверными». Их вера не подвергалась нападкам, она просто игнорировалась; и это был лучший и наиболее действенный способ заставить человека отказаться от прежней веры и прийти к Аллаху, который не только восстановит его человеческое достоинство, но и откроет перед ним врата в мусульманское государство. Именно потому, что вера требовала от правоверного мусульманина считать неверного своим подчиненным, который должен быть покорен и послушен ему, неверный сам должен был прийти к нему, а для этого ему требовалось порвать со своей верой и своим народом[166].