Вздыхаю.

Ну и цены у них тут…

Еле сдерживаю зевок. Последние дни у меня слишком насыщены для этого тела. Оно не справляется. И сна по шесть-восемь часов ему не хватает.

Сижу на уже полюбившемся роскошном стуле, достойном королей в кабинете заместителя директора. На этот раз тут довольно тесновато.

Георгий Александрович сидит на своем троне и сверлит меня глазами. Позади него двое городских стражей порядка. Полиция — так они себя называют. Слева Элеонора, а вот по правое плечо нестабильная консистенция ненависти — глава клана «Новая Сила». Килограмм под сто пятьдесят и два метра в высоту. Глаза уставшие и злобные — с лопнувшими капиллярами. Щеки как после оспы — в дырах. Короткая стрижка и усики… такие тощие, двигающиеся. Сдерживаюсь, чтобы не смотреть на эти гипнотические усики. Весь его вид говорит, что он много орал и бесился. Вон даже костяшки белые. Будто он их мощно отбил и совсем недавно исцелил.

Скрещиваю руки на груди, слегка улыбаюсь:

— Еще раз говорю, это не я. Да, я пришел на встречу. Но испугался и убежал. Не знаю, что потом случилось.

Элеонора тоже улыбается, но от меня не скрыть легкую бледность ее щек и блеск настороженных глаз:

— Зачем ты нас обманываешь, Константин? Ты убил Клоуша вилкой, потом грозился перебить всех силачей и на следующий же день голова самого значимого из них лежит у меня в классе. С вилкой. В глазу. Лучше признайся. Поверь, так будет лучше.

— Без понятия, о чем вы. Может меня подставили?

— Врешь, паскуда! — басит глава клана «Новая Сила». — У вас была выясняловка! На камерах видно, как ты заходишь на стадион, а через пять минут выбегаешь, как трусливый шакал! Охрана стадиона была парализована какой-то чертовой медицинской дрянью!

— Иглоукалывание, — поправляет лысенький полицейский.

— Да мне плевать, как это называется. Вы посмотрите на него! Этот малолетний шакал ухмыляется! Он же издевается над нами!

Георгий Александрович смотрит на него:

— Аркадий Денисович, успокойтесь, мы во всем разберемся.

Смотрю на усатого. У них что, половина поколения Денисы? Оригинальные какие.

Элеонора кивает:

— И вся школа уже знает о твоей любви к зубочисткам, Константин.

— Что ж, учитель Элеонора, — вздыхаю. — Вы молодец. Нашли неоспоримое доказательство. А может это вы его убили, а? Вы любите жевать жвачки. Верблюд тоже любит. Мне кажется тут есть какая-то тайная взаимосвязь…

Элеонора поджимает губки:

— Последил бы ты за язычком, малыш.

Не отвечаю. Смотрю ей в глаза. Держится хорошо, но бледность усилилась.

Пухлый полицейский щурится:

— Мы нашли обезглавленный труп, Константин. За пределами… кхм… школы это считается зверским убийством. Денис Аркадьевич был истыкан вилками с остаточной предметной суммой. А также нашли это, — достает пакетик с тремя зубочистками. — Все пойдет на экспертизу. Мы изучим одежду с другими вещами и орудия убийства на наличие биологических особенностей, зафиксируем изменения, произошедшие после смерти, исследуем имеющееся повреждения, отпечатки, днк, остаточную сумму.

Одобрительно киваю на каждый перечисленный пункт. Прислушиваюсь, смотрю в глаза.

— Вы же не специалист в этом, да? Только слова заучили?

— Зря вы так, Константин. Не бывает настолько зверских и нераскрытых убийств. Рано или поздно вы все равно на чем-нибудь проколетесь.

— Тогда чего вы тут распинаетесь? Вот и ждите, когда это случится.

Цвет лица главы клана становится бордовым. Он такой же вспыльчивый, как и сын. Но стоит признать, держит себя в руках лучше. Учитывая, что я убийца его единственного наследника. И чего уж, скорее всего, все присутствующие здесь это понимают. Они только не знают КАК я убил. И мне это нравится.

Второй полицейский решает поддержать коллегу:

— Хочешь честно, парень? Я бы на твоем месте признался. Ты учишься в «Новой Эре» и… после того, что натворил… в тюрьме тебе точно будет безопаснее. А за добровольное признание тебе сократят срок. Посидишь послушным года два-три, может по УДО выйдешь.

Усатый глава клана мимолетно дергает губой, и я сразу же понимаю, что в тюрьме мне будет не так хорошо, как расписывает добрый полицейский.

Они ничего не найдут. Особый помощник Джунсиначи подробно мне рассказал, что нужно делать и как. Еще одно нераскрытое дело… Таких тысячи по всему миру каждый день. Невозможно так быстро изменить мировые устои после десятилетия анархии и атомной войны. Да, этим делом занимаются получше, чем трупами бездомных. По понятным причинам. Деньги и власть. Погиб не самый последний школьник. А сын шайки бандитов, называющих себя кланом.

Усач подходит ко мне впритык. Высится горой. Спокойно поднимаю голову, смотрю ему в глаза. Он нагибается, дышит в сантиметре от лица.

— Аркадий Денисович, — слышу голос заместителя директора. — Вы в моем кабинете. И это, по моему скромному мнению, самое безопасное место в Москве. Я понимаю ваше горе, я тоже потерял дочь. Поэтому прошу быть сдержанней.

Воздух тяжелеет.

Не шевелюсь, смотрю в глаза усача. Чувствую аромат пота, табака и дорогого парфюма. Он близко.

— Кто тебе помог? — тихо скрипит его голос. — Назови имена, и я все забуду. Клянусь. Оставлю тебя и твою семью в покое. Скажи, кто убил моего сына.

Поразительно очевидный блеф.

Говорю также шепотом, чтобы никто не слышал:

— Я скажу, кто его убил. Но мне кое-что нужно…

Щеки усача напрягаются, но он сдерживается:

— Говори.

Одно его резкое движение, и я труп. Но. Столетнее натренированное чутье подсказывает, что этот кабинет и правда очень безопасное место.

Улыбаюсь, дышу в ухо огромного человека:

— Мне нужно, чтобы ты боялся. Чтобы ты — сильный, богатый и влиятельный, трясся в ужасе. Я хочу, чтобы ты постоянно оборачивался, не спал, страдая от ночных кошмаров и боялся тощего, неодаренного беляка. И когда этот страх станет нестерпимым, молчаливые тени всё тебе расскажут.

* * *

Что ж, глава клана «Новая Сила» неплох. Он не сорвался, не ударил меня. Даже не стал визжать, как последний сопляк. Он просто встал, посмотрел на меня и до конца выяснения отношений ничего не говорил, погрузившись в себя.

Это не самый лучший исход, на который я рассчитывал.

Я хотел посадить в его мозг, как говорили Магистры, «семя идеи». Идеи, что страх может иметь разные обличия. В Варгоне сильнейшие сходили с ума, если удавалось заложить в их сознание небольшую… ловушку. Иногда для этого достаточно одного оброненного в нужный момент слова.