Интересно человек может. Спать, но не во сне, а наяву, при этом перемещаться на сотни и тысячи километров, просыпаясь то в одном уголке земли, то в другом…

На аэродроме в Могадишо Дуню и компанию ждал небольшой частный самолет. Денис с Мякишевым сели в служебную машину, чтобы ехать в резиденцию атташе. После сеанса связи Мякишев вышел мрачный.

– Есть информация от некоего Франца Хальса. Это человек Принстона в Кейптауне. Базу-деревню проверили. Колонна в деревню заходила, пробыла там какое-то время и ушла. Главарь уехал тоже. Сейчас колонну пытаются обнаружить с воздуха. Будем надеяться, наемники «Блэкстоун» оправдают свою профессиональную репутацию.

– Только не с той стороны, как их в СМИ славят, – проворчал Денис.

До этого утра Вика была в смятении. Прежде, узнав, что Денис собирается бежать, она поддержала его. Все понимала. Понимала, как ему трудно оставить ее. Не потому, что это она, Вика. Просто потому, что она – женщина. Ему так же трудно было бы оставить в плену, а самому бежать, любую женщину. Да и не обязательно женщину – кого угодно. Но она понимала и его логику профессионала. Он должен сделать дело, это раз. Если он спасется, то приведет сюда своих. Вику смогут выручить, это два. Вдвоем им сейчас не уйти. И что тогда с ними будет дальше – одному богу известно. Или даже, пожалуй, не богу…

Вика старалась не думать, что может быть в случае успеха Дениса. Дикари могут ее просто убить. Посчитают, что она без него, по-настоящему ценного пленника, больше не нужна…

Конечно, она не стала ему говорить такие свои мысли.

Он ушел, у него получилось. Но дальше все вдруг стало совсем непонятно. Никто не бегал, не орал, не пытался отпирать ее дверь, тащить ее за волосы, истязать, чтобы выместить свою злобу. Охранники ходили как ни в чем не бывало. Она даже увидела, как один из боевиков, показывая на ворота ангара, где держали Дениса, – открытые – смеялся! Потряс ее пленник, который сидел, очевидно, вместе с Денисом. Он вышел, сладко потянулся, расставив руки, посмотрел на солнце… Сказал на английском, что его достала эта темница. Он свободно перемещался по территории базы, разговаривал с кем хотел. Он был из местных! Вика поняла, что тут все хитро как-то придумано! Этот пленник был подсадной! Что Денис рассказал ему?…

Ей стало страшно и горько. Раз Дениса отпустили, позволили ему бежать – а это очевидно! – то, значит, идет какая-то игра, которой ни он, ни она не поняли. Но, выходит, Дениса будут ждать здесь. У него не получится вернуться незамеченным. Здесь будет засада. Как же это горько было осознавать, что они уже проиграли, когда бой еще и не начинался! Если бы она могла как-то сообщить ему!..

В это утро все было не так, как обычно. Движение на базе пошло с рассветом. А еще с вечера уехал куда-то грузовик. Ее вывели из темницы, расстегнули кандалы. Повели к помещению, которое никогда не открывалось. Там ступени шли вниз. Подземный ход! Ее провели подземным ходом и посадили в джип – один из четырех. Все машины разом запустили моторы. Поехали, выстраиваясь в колонну. Она ехала во второй машине. За ними – грузовик. Они ехали долго по саванне. Дорога поднялась на горное плато. По солнцу поняла – едут к границе. Потом они, очевидно, пересекли границу. По ним стреляли пограничники. Но это были эфиопские пограничники. За кордон они за ними не погнались.

Был привал, и поехали дальше. Местность пошла гористая. У Вики стало закрадываться подозрение – не везут ли ее туда, где она уже была прежде? Места были похожи. Потом подозрения превратились в уверенность. Ее привезли в ту же деревню, заперли в том же каменном сарае. Только теперь тут не было женщины-пленницы, ее сокамерницы. Пару дней она провела взаперти. Затем та же колонна двинулась дальше. Куда? Если бы она знала! Поменялся пейзаж – стало больше зелени. Поменялся ландшафт – пошли невысокие, поросшие кустарником холмы. Поднявшись на один из них, головная машина съехала затем вниз. Тут была ложбина. Джип, в котором ее везли, вторым съехал следом. Внезапно Вика увидела, как поперек дороги, неизвестно откуда взявшись, выкатывается длинный, старый, раздолбанный грузовик. Колонна уперлась в него. Объехать не было никакой возможности. Охранники залопотали: «Что такое! Что за черт!» Вдруг все стало заволакивать дымом. Бандиты принялись орать, выскакивать из машины, передергивать затворы автоматов и стрелять, стрелять, стрелять!.. Они отстреливались непонятно от кого. На них пока никто не нападал. Очевидно, это была просто паника. Вике было страшно. Пальба стояла жуткая, потом стало все стихать. Она ощутила какой-то странный запах. Мысль пришла такая, что, возможно, прострелили бочку с химией, и теперь выходит в воздух отрава. Какая-то нереальная тень вышла из дыма. Точно космонавт в скафандре. И все, она выключилась.

Ей снился сон. Будто она ругается с Наташкой Клейменовой, первой выступалой их класса. Вика взяла и сказала ей, наконец, что она, Наташка, – дура и выступала! Та полезла драться, и Вика била ее по щекам в ответ. Ничего подобного в жизни представить себе было невозможно. Она поняла, что спит и ей снится какой-то совсем уж детский сон. Но проснуться не могла, хоть понимала, что это сон… Вот она уже в Одессе, возле пивного бара. Она защищает Малиновского. Старается оттащить от него какого-то жлоба. Жлоб же разворачивается и бьет ее по щеке. И еще раз! И еще!

Вика дернулась, открыла глаза и поняла, что ее действительно хлопают по щеке. Хорошо загорелый пожилой военный в форме без знаков различия. Но белый человек, не черный. Что произошло?

– Пришла в себя, – сказал военный. Она осмотрелась. Увидела рядом с кушеткой, на которой лежала, столик, на нем – мединструменты. Кажется, ей только что сделали укол, и от него она пришла в себя. Вспомнила дым вокруг машины, странный запах.

– Где я? – спросила.

– Скоро будете в Могадишо, столице Сомали. Пока же – в походном лагере. Я – Франц Хальс, полковник армии ЮАР в отставке, командир отряда охранной фирмы «Блэкстоун». Мне было поручено вас спасти, леди, что я и сделал. Не один, конечно.

– …Был дым… – проговорила Вика.

– Да, дымовая завеса. Мы организовали ее в ложбине. Эти дураки начали палить, думали, что в дыму хотим подкрасться к ним и перерезать им глотки, ха-ха! Простите мне мою грубость, леди. Одичал! Мы же просто пустили сонный газ, и они все уснули. Проснулись только не все. За вас