«Я почти такого же роста, как ты, – думала Никки. – Ты больше не будешь так со мной обращаться».

– Пошла ты, мама! Не вздумай больше и пальцем меня тронуть!

Никки выбежала из сарая. Шелли вскочила и бросилась за ней.

Обогнув дом, Никки увидела Сэми.

– Я только что послала нашу мать! – выкрикнула она на бегу и через задние ворота кинулась в лес, где и провела следующую ночь.

Это было здорово. Страшно. Но здорово.

Через несколько дней после той потасовки в курятнике Шелли решила поговорить с Никки. Лицо у нее было озабоченное. А голос на удивление спокойный, даже печальный.

– Сэми не хочет, чтобы ты тут жила, – сказала она с напускной досадой, – раз ты позволяешь себе драться с матерью. Мы отправляем тебя к тете Триш.

Новость была крайне неожиданной. Никки не могла понять, что за этим стоит. Триш, сестру Дэйва, она видела всего пару раз в жизни. Та жила в четырех часах езды от них, в городке Хоуп в Британской Колумбии, в резервации. Шелли выдала дочери кое-какую одежду, пятьдесят долларов наличными и отвезла на автовокзал Грейхаунд в Олимпии.

Всю дорогу мать говорила с ней ласковым, заботливым тоном. Она будет скучать по Никки, но это для ее же блага.

– На десять дней, – сказала она. – А потом вернешься домой, договорились?

Никки, хоть ей уже исполнилось двадцать, раньше никуда не ездила одна. Она волновалась насчет предстоящей поездки и понимала, что пятьдесят долларов – это очень немного.

Однако пребывание у тети Триш в Хоуп стало одним из лучших событий в ее жизни за последние годы.

– Дома у нас всякое происходит, – рассказывала Никки тетке, тщательно выбирая слова. Ей хотелось с кем-то поделиться, но страшно было открывать подробности, из-за которых мог разгореться скандал.

– Пожалуйста, не отсылай меня обратно.

Десять дней превратились в две недели, потом в несколько месяцев. Триш убирала в церквях и жилых домах; она устроила Никки на работу своей помощницей. По выходным тетка учила ее чинить рыбацкие сети. Никки была не против работы. Она наслаждалась ею. Никто на нее не кричал. Никто не говорил, что от нее нет никакого толку.

Никки не хотела уезжать.

Сэми, конечно, понимала причину отсутствия Никки. А вот Тори казалось, что сестра ее бросила. Она была маленькой девочкой, на четырнадцать лет моложе Никки, и обожала старшую сестру, которую считала практически своей второй матерью. Никки была красивая и добрая и всегда находила время для Тори. В ту ночь, когда она уехала в Канаду, Тори молилась Иисусу, прося вернуть ее назад. Она не знала, куда отправилась Никки, но подозревала, что причина была в жестоком обращении матери. Тори записала это на листке бумаги, положила его на подоконник и легла спать.

Рано утром она проснулась от того, что мать тыкала листок ей в лицо и хлестала по щекам.

– Это что такое?

Шелли помахала бумагой у нее перед носом.

Шестилетняя Тори расплакалась.

– Ты, значит, считаешь, что я плохо обращаюсь с твоей сестрой?

Шелли ударила ее снова.

– Ты так думаешь, Тори? Правда?

Тори думала именно так, но сказала маме, что нет, и попросила прощения. Правда заключалась в том, что она перепугалась – раньше Шелли никогда не поступала так с ней.

«Кажется, это был первый раз, когда мама… ну, ударила меня по лицу, – вспоминала Тори. – Это было очень страшно».

Вскоре после того происшествия Тори получила подарки. Судя по всему, Шелли начала понимать, какое впечатление отъезд Никки произвел на ее младшую дочь.

– Это от твоей сестры, – сказала она.

– А почему мне нельзя ее увидеть? – спросила Тори.

– Она просто завезла подарки и уехала. Не хотела оставаться.

– Но почему?

Шелли не смогла придумать вразумительного ответа. Теперь она прилагала максимум усилий, чтобы вообще оборвать между ними двоими любую связь.

– Она плохая, – повторяла мать раз за разом, обращаясь к Тори. – Она не любит тебя.

Потом Никки как будто вообще перестала существовать. Шелли никогда о ней не упоминала. И Дэйв тоже. Она словно стала призраком, который растаял вдали, чтобы больше не возвращаться.

Сэми тоже не говорила о Никки. Не осмеливалась. Не хотела, чтобы семья знала, что она поддерживает связь с сестрой.

Триш пыталась оставить племянницу у себя в Британской Колумбии, но, как и все остальные, не могла долго сопротивляться Шелли. Никки пришлось вернуться назад в штат Вашингтон.

Но не домой.

Шелли сообщила Никки, что, по ее мнению, она подает младшим сестрам дурной пример. Ей нельзя возвращаться в Реймонд. По крайней мере, пока. Вместо этого Никки перебралась в палатку рядом со стройкой на Уиндбей-Айленде, где работал ее отец. Жить там было тяжело, зато у Никки открылись глаза на реальное положение вещей. Несмотря на то, что Дэйв Нотек работал круглыми сутками, жил он как бездомный. У него в кошельке никогда не было ни копейки. Они вдвоем ходили за продуктами в благотворительную лавку, где бесплатно давали еду. Мылись по утрам в фонтанчике в городском парке неподалеку от стройки. Никки по-прежнему ненавидела отчима за издевательства, которым он ее подвергал, но одновременно начинала понимать, что он просто жалкий, сдавшийся человек. Лузер.

Она не уважала его.

– Почему ты живешь вот так? – спрашивала она. – Почему ты все еще с мамой?

Дэйв ответил, даже не моргнув:

– Из-за вас. Из-за вас, девочки.

Пару недель спустя Никки с Дэйвом на время переехали в отдельную квартиру возле другой строительной площадки в Пейн-Филд. «Горячая вода из крана, – думала тогда Никки, – это просто восхитительная вещь!» Практически каждые выходные они ездили в Реймонд на одну-две ночи.

Все их приезды проходили одинаково. Мать обращалась с Никки так, будто ссылка в Канаду, а потом на Уиндбей-Айленд была придумана ей в назидание.

– Как ты считаешь, ты уже готова вернуться домой? Готова справляться со своими обязанностями здесь, Никки?

– А ты сама как думаешь? – спрашивала Никки, зная, что ни за что не хочет назад.

Шелли меняла тон. Раздражалась.

– Думаю, кое-кому нужно еще время, чтобы как следует поразмыслить над своим поведением, – отвечала она.

Именно на такую реакцию Никки и рассчитывала.

«Лучше уж быть бездомной», – думала девушка.

Из квартиры они с Дэйвом переехали обратно в палатку. Там было холодно и неуютно, но к тому времени Никки уже начала искать пути отхода. Устроилась на работу в «Баскин Роббинс» в Оук-Харбор и еще на одну – убирать в номерах в мотеле. Владелец мотеля разрешил ей жить в заброшенном трейлере. Тот оказался совсем ветхим и сильно протекал, но Никки была признательна и за это. Похоже, жизнь ее налаживалась.