вечеру в себя не придет.

– Вы – новенький! – в отчаянии воскликнула женщина. – Старый доктор знал, что делать. – Лина Игоревна вцепилась обеими руками в белый врачебный халат и стала трясти Филиппа так, что с того чуть не свалились очки.

– Вы тоже успокойтесь, – нервно крикнул Воздвиженский, пытаясь высвободиться, – можете объяснить, что происходит? Где медицинская карта пациента? Зоя!

Зоя подошла и молча загородила доктора Воздвиженского собой.

– Я его забираю! – решительно выкрикнула Лина Задорожная. – Вы же его не оформили еще? Все, забираю. Если вы тут ничего сделать не можете.

– Куда же вы его заберете? – растерялся Филипп. – Он в помощи нуждается, в медицинской.

– Знаем мы вас! Лечить не умеете! Вам бы только прививки вредные колоть! Тихон, идем.

Задорожный остался сидеть и только умоляюще смотрел на доктора.

– Тиша, идем! – настаивала жена.

– Мне и здесь хорошо, – актер свернулся калачиком на кровати. – Можно я здесь останусь, доктор?

И, глядя в одну точку, прочел без всякого выражения, монотонно:

– Так – в каждом деле. Завтра, завтра, завтра, —

А дни ползут, и вот уж в книге жизни Читаем мы последний слог и видим, Что все вчера лишь озаряли путь К могиле пыльной. Дотлевай, огарок! Жизнь – это только тень, комедиант, Паясничавший полчаса на сцене И тут же позабытый; это повесть, Которую пересказал дурак: В ней много слов и страсти, нет лишь смысла[19].

Жена актера смачно плюнула на пол, схватилась за телефон:

– Эдгар? Вводи замену! Он текста не вспомнит.

– Благодарю, плюшечка моя, – прошептал актер. – Я сегодня не в форме, зрители будут разочарованы.

– Оформляем? – спросила Зоя.

– Обоих? – спросил Филипп, наткнулся на яростный взгляд жены актера и уточнил: – То есть как мы обычно делаем?

Только к вечеру Марат добрался до дома. От больницы шел – всю дорогу улыбался. Так, с улыбкой, занес было руку на кнопку звонка нажать, но вздохнул, достал ключи, отпер дверь.

Жена Зинаида выглянула в коридор.

– Наконец-то! – проворчала недовольно.

Марат еще раз вздохнул. Полинка выбежала встречать, схватила за руку, потащила на кухню:

– Смотри, кто у нас теперь.

На стуле сидел рыжий котенок.

– Откуда? – ахнул Марат.

– Из подъезда. Пищал под дверью. Персиком назвали.

– Почему Персиком? – рассеянно спросил Марат.

– Цвет такой.

– Он же рыжий!

– Мягко-рыжий. Персик! Видишь, уже откликается.

– Почему именно Персик? – гневно закричал Марат. – Он рыжий, рыжий!

– Он нежно-рыжий, – спокойно сказала Зинаида, – а ты какое имя предлагаешь?

– Папа? – внимательно смотрела Полина.

– Мурзик, Васька, Тузик, – начал Марат, – мало ли вариантов?

Полинка залезла на колени к отцу, чмокнула в шею, выше не дотянулась.

– Персик, потому что сладкий и хороший. Мягкий.

– Ты уже ко всему продираешься, – зло заметила Зинаида, – то тебе не так и это не эдак.

– Нет, ну я тоже же ж здесь живу! – возмутился Марат. – Теперь с этим вот котом! Можно меня спросить хотя бы, как этого кота назвать?

– Папа, ты против котика? – Полинка чуть не плакала.

– Не против я котика…

– Он уже на Персика откликается, – отрезала Зинаида, – тебе-то какая разница, как кота зовут? Ты все равно дома не бываешь.

Марат потряс головой, потом еще и еще. Но все осталось по-прежнему: напротив злилась жена, Полинка задумчиво рассматривала узоры на скатерти. Котенок Персик сидел и внимательно смотрел на Марата. Без подхалимажа, без заискивания. Спокойно и вдумчиво созерцал окружающую действительность и Марата в ней.

– Устроил скандал, как всегда на ровном месте, – себе под нос пробурчала Зинаида, – только настроение всем испортил.

Ожил телефон, на дисплее: «Валентина Соловки».

– Слушаю, – опасливо откликнулся Марат.

– Я уже дома, – радостно сообщила Валентина, – а вашу куртку я сожгла. Ритуально. Как помять о муже.

– Спасибо огромное! Но вообще-то это моя куртка!

– Но она была такая же…

Марат вышел на балкон, зажал динамик трубки и долго ругался.

– Алло, алло, – волновалась Валентина.

– Да! – рявкнул Марат.

– Вам жалко куртки?

Марат опять зажал динамик, сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, потом заверил:

– Нет, не жалко.

– Спасибо!

– Скинула на меня своих чертей, а теперь – спаси Бог, – пробормотал Марат.

– Что?

– Ничего! Рад, что оказался вам полезен.

Зинаида выглянула на балкон и спросила подозрительно:

– Это кто?

– Начальство, – сказал Марат и показал глазами наверх.

Глава 10

Филипп всю ночь разбирал архив Носовой. Отложил в сторону одну открытку, листок с нарисованной змеей. Пытался вникнуть в многочисленные математические формулы. Не находил ответа на свои вопросы. А вопросы простые были: после чего Дуся Носова заболела и когда выздоровела.

Так и заснул за столом над бумагами…

А с утра пораньше в ординаторскую ворвался Марат и без всякого «здрасти» стал вопрошать:

– Филипп, почему ты ее не отпускаешь? Она совершенно нормальная. Она хорошо себя чувствует, – Марат, заложив руки за спину, мерил шагами ординаторскую. – Я навидался настоящих-то психбольных…

– То-то ты так активизировался.

– Да! Активизировался! Во-первых, я побывал в месте силы. Силушка в меня вселилась богатырская. И интуиция проснулась на грани ясновидения! И не надо тут ухмылки строить! Да! Вот два этих компонента и позволяют мне сделать логический вывод: Агнию надо отпускать.

В коридоре тетя Рая громко командовала:

– Тянем, тянем носочки, дышим глубоко, свободно! Птенчики, не халтурить! И еще раз! Вот так! А теперь – поза льва! И громкий рык! Громкий!

– Дурдом! – пробормотал Марат и плотнее