Если ты кого-то или чего-то боишься и не видишь выхода, то сделай шаг вперед. Чудовища боятся тебя не меньше, чем ты сам их боишься. Так меня учила мудрая моя бабушка.

– Пошли, – обратилась я к Лео, протягивая ему руку. – Давай спросим у Эм-энд-эмс, можешь ли ты здесь остаться еще ненадолго.

Она все еще не вернулась. Как не задаться вопросом, куда она подевалась. Ясно, что замыслила недоброе. Она всегда замышляет что-то недоброе. Неужели все-таки поехала в полицию? Нет, не может быть. На такое она не отважится.

Встаю, не могу сидеть, я вдруг разволновался.

Еще раз прокручиваю в голове события прошедшего дня. Снова достаю из сумки мобильный телефон, включаю. И руки мои начинают дрожать: я увидел, что Гримм наконец-то отозвался. Я прослушал автоответчик, но там не было сообщений. Попытался отзвонить Гримму, но тот не взял трубку. До жути хочется запустить этот мобильник в стенку, пусть разлетится на куски. Но я этого не сделаю. Контроль над импульсами. Действовать.

Сделав глубокий вдох, я нажимаю на кнопку повторного звонка. И снова раздается обычный сигнал, я не сбрасываю, жду и жду, но никто не отзывается. Зара может вернуться в любую минуту. Прячу мобильник в карман джинсов и пытаюсь принять решение по поводу дальнейших своих действий, как вдруг городской телефон внизу, на нижнем этаже, начинает трезвонить. Бегом вниз по лестнице. Вижу, что вместо телефонного номера на дисплее высвечивается: ДРУЗЬЯ. Быстро хватаю трубку, а вдруг это Гримм решил поймать меня по городскому номеру. Кричу в трубку:

– Петерсен у аппарата!

– Алло, здравствуйте, – произносит женский голос, – это Мириам.

Не знаю, что ответить, и возникает пауза. Затем женский голос продолжает:

– Я подруга Зары. Мы с вами, – тут она слегка запинается, – сегодня познакомились, мы виделись с вами, хотя и недолго…

Ясно, это та дружелюбная пепельная блондинка в очках, волосы средней длины.

– Да, Мириам, конечно, познакомились сегодня, я очень рад…

Та меня нервно перебила:

– Я тоже очень рада! Как хорошо, что вы снова здесь, я так рада за подругу.

Ого, как интересно, подумал я. Выходит, Зара так до сих пор и не сообщила своей лучшей подружке, что мужчина в ее доме вовсе не является ее мужем. Вот правда – это интересно.

– Да-да. – Я пытаюсь поддержать разговор, но Мириам не отвечает, мы некоторое время оба молчим, после чего я опять пробую вступить в диалог. – Да-да, только Зары еще нет дома.

– Вот как, – отвечает Мириам. – Ну да, я знаю. Она только что была здесь, у меня, а теперь уехала. Я как раз хотела воспользоваться тем временем, которое ей нужно на дорогу от меня до вас. Хотела с вами поговорить.

Тут я немедленно собрался, я весь внимание. Мириам продолжала:

– Ну, в общем… Честно говоря, Зара меня сейчас беспокоит. В последнее время она такая странная.

Мне удалось подавить циничный смешок. Ага, подумал я. Могу себе вообразить. Еще бы не странная. Знает ведь, что ее ждет впереди.

– Конечно, вы только что вернулись, и все такое прочее, – говорила Мириам, – и все-таки я вот думаю…

Она выдавливала из себя слова по капельке. А я просто ждал и слушал, хотя головная боль постепенно охватывала мой мозг, мой лоб, мой затылок.

– Я не раз пыталась с ней поговорить. Пыталась спросить, все ли в порядке, но она не отвечает, закрывается… А вот после сегодняшнего…

– Пожалуйста, вы только не беспокойтесь, – автоматически произнес я в ответ. – Эти последние дни нелегко дались моей жене. Да и всем нам. Ей просто нужно отдохнуть. А потом все наладится.

– Могу ли я чем-то помочь? – предложила Мириам.

Можешь, подумал я. Оставь меня в покое. Оставь меня в покое, черт тебя побери! Но я понимал, что мне не повредит, если Мириам будет мне симпатизировать и сочувствовать, если и я в ответ проявлю любезность и обеспокоенность.

– Послушайте, она к вам еще зайдет, и с ней надо просто быть потеплее, – ответил я. – И потерпеливее. А если что – звоните мне, договорились?

– Договорились, – подтвердила Мириам.

– А как там с Лео? – спросил я наудачу. – Зара его забрала?

– Нет, Лео пока останется у нас, – сообщила Мириам, и я, с облегчением вздохнув, произнес:

– Что ж, ладно.

– Да, сейчас ведь каникулы, – сказала Мириам.

Тут уж мне и слов не хватило, все, какие были, уже проговорил. Но все-таки я сказал:

– Спасибо за звонок.

– Да. О’кей. Не за что. Отлично, что вы снова здесь. Вот правда, это отлично.

– Спасибо, – оборвал ее я.

– Да… – проговорила Мириам как-то смущенно. Может, сообразила наконец, что не очень-то хорошо за спиной у лучшей подруги вести беседы с ее вновь обретенным супругом. Но что мне до того? Не мое дело.

Не успел я положить трубку городского телефона, как завибрировал мой мобильный. Поспешно я вытащил его из брючного кармана. Нажал на кнопку приема звонка, и низкий голос произнес:

– Говорит Харальд Гримм.

В Гамбурге лето, стрижи чирикают. Запрокинув голову, я следила за самолетами, пока те рассекали небо на части, и удивлялась, что это небо не раскалывается и не падает со звоном оземь.

Слова Констанции не выходили у меня из головы. Обволакивали меня, как тихонько произнесенное в темноте проклятие. Я сидела в своей машине. Выехала из квартала Мириам, миновала несколько улиц и остановилась. Я уже почти добралась до своего дома, ведь Мириам живет совсем недалеко от меня, но я пока не хочу домой, мне нужно некоторое время. Мне нужно собраться.

Пыталась по памяти воспроизвести в точности слова Констанции.

«Мой сын умер, – тихо повторила я. – Его убила моя невестка – она жадная и порочная. В Гамбурге это каждому известно. Каждому».

В изнеможении я закрыла глаза, еще минуточку, еще минуточку покоя. И тут же сознание стало расплываться, а сон заторопился ко мне, быстро, быстро… Тишина. Покой. Только на минуточку…

Нет. Сейчас нельзя засыпать. Я открыла глаза. С ужасом вспомнила кошмары, которые снились мне в последнее время. Начинаются они как обычно. Уже целую вечность мне снится эта дверь. Я всегда стою перед закрытой дверью, а за нею раздается таинственное постукивание. Смотрю на дверь. Затем открываю ее, хотя на самом деле мне хочется убежать прочь. И тут я просыпаюсь в страшной панике. Однако в последнее время я стала видеть и то, что находится за этой дверью. Ночная дорога, поблескивающая чернотой, как лакрица. Филипп со мной. Глаза у него пустые. Стою на улице, на асфальте, и рассматриваю свои руки, а они в крови.

Эта часть сна – новая история. И мои кровавые руки – тоже новое.