Я спрашивала себя, что сказал бы терапевт, к которому я обратилась после исчезновения Филиппа по настоянию друзей. Вообще-то этот дядька, здоровый как бык и больше подходящий, по моему мнению, для участия в рок-концерте, чем для медицинского кабинета, показался мне очень симпатичным, но на прием к нему я сходила один-единственный раз. Не люблю я рассказывать о себе. Я уж как-нибудь сама с собой разберусь. Филипп, кстати, не раз ставил мне это в упрек. И мгновенно у меня в ушах как будто зазвучал его голос. Как он говорил, шутя лишь наполовину: «Моя прекрасная молчаливая жена».

И опять мои мысли вернулись к Констанции. Неужели она действительно думает, что я убила Филиппа? Может ли такое быть? А если так считает она, значит, есть и другие люди, которые так считают? Перед моим внутренним взором появилось лицо того обманщика, который и сейчас, наверное, находится в моем доме. Я откинулась на подголовник, и мысли мои разбежались в разные стороны, как стая молодых щенков.

Все дело в деньгах, сказала я себе. Забудь ты всю эту кутерьму, забудь угрозу, забудь этот треклятый сон и собственную нечистую совесть. Не допускай всего этого в свою голову, не позволяй собой манипулировать. Все дело в деньгах.

Негодяй, внешне похожий на Филиппа – они и выбрали его из-за этого сходства, – выдает себя за миллионера-предпринимателя Филиппа Петерсена, он опустошит все его счета и исчезнет. В голове у меня как будто зазвучал голос Иоганна: в конечном счете, речь всегда будет идти о деньгах.

Или все-таки нет?

Жил да был один очень богатый король, и к нему с уважением относились на всем белом свете, сочиняла я. А вот королева у него была завистливая и злая. Она отравила мужа колдовским питьем, и с тех пор доброго короля никто на свете не видел и никто не мог сказать, что же с ним случилось. Но все подозревали, что за этим скрывается королева. У короля было множество друзей, и все они хотели за него отомстить. Но они никак не могли доказать, что именно королева убила короля, потому что тело его так никогда и не нашли. И тогда они разработали план. По всей стране они принялись искать человека, который был бы очень похож на пропавшего короля. Со всех концов королевства стали приходить к друзьям короля молодые люди, чтобы те оценили их внешность, и семь дней подряд друзья вглядывались в их лица, и в конце концов нашли того, кто действительно был похож на исчезнувшего короля. Они научили его говорить так, как говорил король, и нарядили его в одежды, ничуть не уступавшие королевским. Королева, увидев якобы своего мужа, которого она собственноручно отравила, потеряла рассудок. «Не может такого быть! Не может такого быть! Ты мертв и похоронен!» – кричала она. Никто и опомниться не успел, как она от ужаса прыгнула вниз с самого высокого зубца королевского замка и разбилась насмерть.

Я открыла глаза, заморгала, солнечный свет ослепил меня. Что я вообще тут делаю? У меня нет времени на этот бред! Неужели меня семь лет подряд мучил бы вопрос, что случилось с Филиппом, если бы я его собственноручно убила? Я собралась с мыслями, поймала их, как горстку светлячков, и нажала на газ.

Закончив телефонный разговор, я пошел в ванную комнату и долго стоял под душем. Затем я достал чистые вещи из своей небольшой дорожной сумки и оделся. Сразу почувствовал себя лучше.

Размышления мои прервал телефонный звонок. Я несколько раз слышал телефон, принимая душ. Он долго звонил, потом ненадолго замолкал – и звонил снова. Я встал, направился к телефону и поднял трубку.

– Алло!

В ответ молчание.

– Алло!

Откашливание. Затем мужской голос:

– Да, гм, алло. Извините. Это Мирко. Блюхер. Я работаю вместе с Зарой.

Я молчал.

– Н-да, гм. Я совсем недавно узнал о вашем возвращении, – продолжал он, – это же потрясающе. После стольких лет. Я видел вас по телевизору. В аэропорту. Невероятная история. Мои самые сердечные пожелания, или что там говорят в таких случаях.

– Спасибо.

– Н-да, – проговорил он.

А я молчал. Не из тех я людей, что испытывают потребность заполнить тишину болтовней.

– Могу ли я поговорить с Зарой? – спросил он наконец.

– Нет, – ответил я. – Ее нет дома.

– А, ну хорошо, спасибо. – И он повесил трубку.

Некоторое время я продолжал смотреть на телефон, затем вышел в сад и уселся под одним из яблоневых деревьев. Спать мне никак нельзя, а вот немного отдохнуть – можно. Женщина сюда вернется. Все-таки это ее дом, просто так она мне его не отдаст. Я достаточно хорошо разбираюсь в людях, чтобы это понимать.

Мне представлялось, что все это будет куда проще. Но жизнь – она не такая простая. Она разная, но уж точно непростая. Чувствую, как мысли мои возвращаются в лагерь, вспоминаю ссоры, какие там постоянно возникали – и всегда по ничтожному поводу. Кому мыться первым, кто оставил другим слишком мало еды, кто храпит или треплется без умолку, кто смеется очень уж громко. Меня такие вещи вообще не беспокоили. Единственное, чего я совершенно не выносил – это отсутствие личного пространства. Если кто-то касался моих вещей, я просто выходил из себя, и ничего тут не поделаешь. Что ж, у каждого своя мера чувствительности.

Вспомнился мне мой лучший друг по лагерю. Дома у него тоже остались жена с ребенком. Как у меня. Мы поддерживали друг друга, стали как братья, причем на годы. Читали одни и те же книжки. Обсуждали одни и те же темы. Я любил этого парня, хороший он был человек. Обещание, данное ему, я не нарушу.

И почти без всякого усилия с моей стороны в голове начала крутиться моя старая, годами проверенная мантра. Держаться. Действовать. Держаться. Действовать. Держаться. Действовать. Держаться. Действовать. Действовать. Действовать. Действовать.

Только-только войдя, я почувствовала, что он здесь. Его присутствие – это как захват моего дома, как низкий звук, который воспринимаешь скорее животом, чем ушами, от которого все волоски на теле встают дыбом.

Бесшумно я закрыла дверь, прислонилась к ней спиной, ненадолго закрыла глаза и попыталась вызвать в памяти и осмыслить все, что знаю. Его исчезновение сегодня утром, его рейд по всему городу, тот факт, что он столь многое знает про Филиппа, что он знаком с какими-то людьми в Гамбурге и встречается с ними, что он сует деньги бродягам на вокзале. Что он хочет выиграть время и ради этого согласился даже на генный тест. Генный тест! Мысленно я вернулась к разговору с Барбарой Петри. Как много он знает о нас. Этот чужак, должно быть, хорошо знаком с Филиппом. Ему хватило времени, чтобы изучить того вдоль и поперек. Они были вместе в плену, что ли?

Я размышляла, не стоит ли вновь обратиться в государственные органы, но ведь ничего нового я им не расскажу. Я видела, как этот человек шел по городу и разговаривал с разными людьми – а разве это произведет на кого-то впечатление? Вспомнила снова и разговор с Барбарой Петри, закончившийся для меня столь неудачно.