Я познакомила его с Лартом, они долго обсуждали какие-то научные и политические темы, а я, чувствуя себя немного лишней, разбирала травы в кладовой. Зато потом, когда мы уже собрались уходить, Ларт с хитрой улыбкой сунул мне в руку маленький пузырек, посоветовав использовать не слишком часто, по особым случаям. Настой мы опробовали той же ночью, и это было что-то совершенно чумовое. Но после этого пузырек спрятали подальше: пара-тройка раз такого безумия — и обычный секс покажется пресным.

В общем, все у нас шло хорошо. Наверно, в первую очередь потому, что я не пускала в голову мысли «а что дальше?». Пока сегодня, с утра пораньше, Йар не предложил мне переехать к нему совсем.

Я действительно боялась, что у него будут из-за меня сложности, но это было не единственной причиной, по которой я не спешила согласиться с радостным визгом. Как бы хорошо все между нами ни складывалось. Нет, конечно, бывало, мы за что-то друг на друга обижались, спорили, раздражались и даже ссорились, но все это были мимолетные, лежащие на поверхности мелочи. Самая обыкновенная притирка-подгонка.

Когда мы не виделись, я скучала и ждала следующей встречи. Однако совместная жизнь не показалась мне хорошей идеей.

У меня как раз был выходной, с утра шел дождь, и так не хотелось вставать.

— Оставайся здесь, — сказал Йар, собираясь на работу. — Выспишься хотя бы. А я постараюсь пораньше прийти.

— Ладно, — с удовольствием согласилась я, зарываясь носом в подушку.

— А вообще, Вера… — что-то в его голосе меня насторожило, и я вынырнула обратно. — Не хочешь переехать ко мне совсем? Можем вечером съездить за твоими вещами.

Я лихорадочно пыталась сообразить, как сказать, что это не лучший вариант. Не только сейчас, но и вообще.

Дело в том, что в этом мире, в отличие от нашего, жить с мужчиной без официальной регистрации брака считалось для женщины достаточно унизительным. Здесь долго встречались, занимались сексом, но вместе жили редко. В крайнем случае, жених с невестой перед свадьбой, но и к этому относились с пренебрежительной усмешкой: так не терпится, что не подождать немного?

Аргумент, что не мешало бы еще до свадьбы узнать, в состоянии ли вообще пара существовать бок о бок, в расчет не брался. Считалось, что это можно понять и так. Если мужчина предлагал женщине просто жить вместе, все понимали: свадьбы не будет. И соглашались на это в основном попаданки, зная, что в жены их все равно не возьмут. Вот поэтому нас так и рассматривали: как временные игрушки, ничего серьезного.

Все это я знала от Димитры, которая именно из-за этого рассталась с предыдущим парнем. И мне трудно было поверить, что Йару об этом не известно. Я, возможно, смогла бы наплевать на общественное мнение, но мне было не все равно, как воспринимает меня он. И как это увязать с его словами о любви?

Взять и спросить? Но это, пожалуй, выглядело бы как ультиматум: женись на мне, или мы расстанемся. Или так: либо ты на мне женишься, либо продолжаем просто встречаться. Но это выглядело как-то… слишком. Или я боялась услышать ответ: извини, но я не могу на тебе жениться?

Может, он и правда не мог. Не потому, что не хотел, а именно не мог. Но и этого я слышать не хотела. Поэтому попыталась выкрутиться, упирая на то, что при его работе такая вот совместная жизнь чревата серьезными проблемами. Но, кажется, мои доводы его не убедили. Он ушел на работу, а я лежала, смотрела в потолок и думала о том, как если не выиграть, то хотя бы остаться при своих.

Я довольно быстро поняла, что Йар… немного не от мира сего. Не то чтобы со странностями, но с каким-то альтернативным взглядом на вещи. Возможно, отпечаток наложило то обстоятельство, что в своей повседневности он концентрировался на микропроблемах, тогда как проблемы макро существовали словно где-то параллельно.

Взять ту же историю с Видой. В моем понимании иметь отношения с женщиной, муж которой неизлечимо болен, чтобы жениться на ней сразу же после его смерти, было, мягко говоря, некрасиво. Я допускала, что мораль этого мира может отличаться от нашей, но, по моим наблюдениям, она была в чем-то даже более строгой. И Ларт, которому я рассказала всю эту историю почти сразу же, как узнала, это подтвердил.

Нет, Йар не считал подобное нормальным и явно переживал. Однако у него была такая особенность: фокусироваться на чем-то, что нивелирует неприятные аспекты. Он так и сказал тогда: «Я сказал себе, что она не должна хоронить себя вместе с ним». Получилось, конечно, не очень, но ведь пытался же.

Было еще кое-что. Дипломатия? Нет, не слышали. С ним имело смысл говорить прямо. Как выстрел в лоб. После того разговора в ресторане о пропавших попаданцах он наверняка понял причину напряженности между нами, не позволявшую двигаться дальше. Но прошло три месяца, на протяжении которых мы балансировали на грани «пойти вперед или расстаться», пока я не подтолкнула его, поставив вопрос ребром.

Вот и сейчас Йар — я почти не сомневалась в этом — вычленил из всей проблемы только то, что это приятно и удобно. Разумеется, он знал: на такое сожительство смотрят косо, но задумывался ли о том, насколько эти косые взгляды будут меня задевать?

Я в этом отношении была олдскульна. Даже в нашем мире, где жить вместе без штампа в паспорте стало едва ли не вариантом нормы, такой формат меня напрягал. За Валентина я хотела замуж, но отказалась переехать к нему. Когда люди идут в загс, они не думают: не получится — разведемся. Все уверены, что это до гробовой доски. Когда они просто съезжаются, думают именно так: не получится — разойдемся. Иначе что мешает поставить этот самый штамп хотя бы в угоду традиции? Ну а в мире, где разводы запрещены, предложение жить вместе еще сильнее подчеркивало временность и непрочность отношений.

И все же я могла закрыть глаза как на общественное мнение, так и на свою неуверенность в будущем. При одном условии: зная истинную причину подобного предложения. Если официальный брак с гризой может помешать карьере — это одно. Если же Йар не считает наши отношения настолько серьезными, чтобы вдеть мне в ухо серьгу, тогда уж лучше продолжать в прежнем формате: встречаться, проводить вместе время, ночевать друг у друга, пока доставляет обоим удовольствие.

Но об этом нужно было говорить. Даже если я боялась услышать то, что поставило бы крест на моих мечтах о счастье.

Йар действительно вернулся рано. Обедать было уже поздно, до ужина — еще далеко. Дождь так и не прекратился, идти куда-то не хотелось.

— Ну что? — спросил он, поцеловав меня. — Поедем за твоими вещами?

— Подожди, Йар, давай поговорим.

Я села на диван, он, чуть помедлив, устроился рядом.

— Вера, если ты думаешь, что у меня из-за этого будут проблемы, то не беспокойся. Даже если и будут, они наверняка решаемы.

— Наверняка? То есть уверенности в этом у тебя нет?

— Я бы соврал, если б сказал, что есть. Но даже если и появятся, я их решу.

— Я не хочу, чтобы ты из-за меня жертвовал карьерой.