– Собираюсь, – помедлив, ответила Кристина. Она пока не могла понять, рада ли, что ее застали за тем, как она собирается тайно проникнуть в кибитку, или, наоборот, расстроена.

– Не боишься?

– Ой, да не верю я этим вашим страшилкам! – с деланой бравадой воскликнула Кристина. – Нет там ничего такого!

Фаерщик усмехнулся; похоже, он прекрасно понял по экспрессивному ответу, что Кристина пытается убедить саму себя, а потом чуть согнулся и невольно прижал руку к ребрам.

– А ты зачем здесь? – нахмурилась Кристина, видя, что лицо парня побелело от боли. – Тем более в таком состоянии? Тебе лежать надо.

– Я тоже в кибитку.

– Сойти с ума не боишься? – насмешливо спросила Кристина, чувствуя облегчение. Ну точно, циркачи ее просто пугали! А сами прекрасно заходят в эту злосчастную кибитку столько, сколько им надо!

– Я готов рискнуть, – мрачно и без малейшего намека на шутку ответил фаерщик. – Мне особо терять нечего.

Ответ оказался достаточно интригующим, чтобы Кристине захотелось продолжить расспросы, но они рисковали проболтать слишком долго и не успеть зайти в кибитку до того, как караван тронется в путь. И потом, лучше разделаться уже с этим неприятным делом поскорее.

– Ну, раз так, пошли вместе, – предложила Кристина, решительно взбежала по ступенькам и обернулась. – Фьор, да? – вспомнила она ранее слышанное имя.

– Он самый. А ты?

– Крис, – ответила Кристина – и поняла, что окончательно свыклась с новым именем и приняла его. Четкое и короткое, оно не подходило прежней Кристине, которую хватало только на то, чтобы огрызаться на судьбу и терпеть все то, что ей не нравится, но при этом никак не пытаться реально что-то изменить. Новая Крис не будет повторять ошибок Кристины.

– Рад знакомству, Крис. Правда, не слишком рад обстоятельствам знакомства, – сказал Фьор и снова поморщился от боли, преодолевая очередную ступеньку. К дверям кибитки вело всего три, но каждая давалась ему с трудом.

– Да уж, было бы куда приятнее, подойди ты ко мне в какой-нибудь уютной кафешке и предложи угостить чашкой кофе, – усмехнулась Кристина, сама поражаясь смелости своего заявления.

– Может, когда-нибудь еще и получится, – ответил Фьор, вставая рядом. – Но для начала надо попробовать пережить повторный визит в кибитку.

Кристина снова нацепила на себя уверенный вид и взялась за ручку двери. Но прежде чем ее толкнуть, успела заметить краем глаза промелькнувшую сбоку крупную черную тень. В полутьме снова сверкнули янтарные глаза с вертикальными зрачками.

«Кто это там?» – хотела спросить Кристина, но дверь уже открылась, и Фьор мягко подтолкнул ее внутрь.

Дверь закрылась сама, едва только Кристина с Фьором вошли внутрь, и снова с таким лязгом, который подошел бы тяжелой железной двери банковского сейфа или секретного военного бункера, а не этой хлипкой, почти картонной дверце.

В отличие от прошлого раза, сейчас внутри кибитки царила полная темнота, и по спине Кристины тут же поползли противные мурашки нехорошего предчувствия. Почему сейчас она ничего не видит, хотя в первый раз все было по-другому?

– Не знаю, как ты, но лично я ничего не вижу, – раздался рядом голос Фьора.

– Я тоже, – ответила Кристина и с трудом подавила порыв дотянуться до своего спутника и взять его за руку в поисках моральной поддержки.

То ли разыгралось воображение, то ли Кристина оказалась куда более впечатлительной, чем ей хотелось за собой признавать, но ей вдруг стало казаться, будто в густой полутьме кибитки кто-то есть. Она слышала едва заметное, на грани реального звука, шуршание и поскрипывание, будто кто-то невидимый делал медленные, осторожные шаги. По ногам потянуло холодом, откуда-то донесся звук редко капающей воды. Откуда здесь вода?

Холодная, трезвая часть разума Кристины смотрела на происходящее со стороны и спокойно отмечала, что по всем объективным признакам не происходит ровным счетом ничего страшного. Ну, темно. Ну, какие-то звуки. Но нет никаких причин опасаться чего-то страшного; в фургоне не прячутся монстры или маньяки.

Однако логичные доводы разума заглушало сильно бьющееся сердце и парализующий первобытный страх, который пробирал до дрожи в костях. Нечто похожее Кристина испытывала, когда видела в зеркале отражение своего двойника. Вроде бы тоже ничего страшного, но ее все равно охватывал необъяснимый ужас при виде той «розовой» Кристины… Видимо, так мозг реагировал на столкновение с чем-то мистическим, настолько сильно выходящим за рамки привычного и объяснимого, что оно одним только этим фактом и пугало до дрожи.

Больше всего Кристине сейчас хотелось выбежать из кибитки. И на будущее хорошенько запомнить, что не стоит подвергать слова Графини сомнению, как бы невероятно они ни звучали. Пора уже принять, что в ее жизни случился крайне странный поворот и мерками привычного мира ее новую реальность измерять не стоит.

Что-то легкое с тихим шелестом скользнуло совсем рядом, слегка задело по лицу и провело по голой коже руки чем-то прохладным и липким. Кристина взвизгнула от неожиданности, отпрыгнула назад, торопливо нащупала в темноте ручку двери. Попыталась ее повернуть – и не смогла, ее словно заклинило.

Окатила новая волна паники, Кристина лихорадочно подергала ручку, а когда убедилась, что та не поддается, со всей силы налегла на дверь плечом.

Безрезультатно.

– Дверь не открывается, – пробормотала она и продолжила уже громче, с неудовольствием слыша в собственном голосе панические нотки: – Фьор? Ты меня слышишь? Я говорю, дверь не открывается!

– Конечно, она не открывается. Она откроется только тогда, когда все закончится.

– Что закончится? – спросила Кристина и поморщилась, отчетливо услышав истерические нотки в своем голосе.

– То, что здесь должно произойти. Обычно – выбор реквизита. А что будет на этот раз – я не знаю.

Невозмутимый голос невидимого Фьора помог Кристине взять себя в руки; ей стало стыдно, что она паникует, когда человек рядом с ней совершенно спокоен… Кстати, а почему Фьор так спокоен?

– Я же знал, что нас ждет, – ответил фаерщик, когда Кристина спросила его об этом. – Ну, не детально, конечно, но в общих чертах. Были в цирке такие, кто экспериментировал: они не заходили внутрь, а стояли на пороге, держа дверь открытой. Потом рассказывали, что уже там, на входе, их охватывал приступ сильнейшего необъяснимого страха.

– А ты что, его не чувствуешь? – спросила Кристина, прикладывая максимум усилий к тому, чтобы ее голос не дрожал.

Лица Фьора она не видела, но прекрасно услышала усмешку в голосе: