– Я что, двинутый, рваные носки надевать? – возмутился супруг. – Дожился... И почему мы спим отдельно, в конце концов? Я проснулся, а ты на кухне лежишь!

Наташа вздохнула, глядя на сына.

– А ты не помнишь? – осторожно спросила она.

– У меня, между прочим, сердце внутри, – внезапно всхлипнул супруг, аккуратно вытирая кусочком хлеба пустую тарелку. – Куда ты уходишь?

Наташа обернулась:

– На фитнес, а потом в издательство.

– Из-за какой-то ерунды ты не простишь меня? – Супруг встал и попытался обнять Наташу.

– Прощу, но только чуть позже, – подумав, ответила Наташа.

– Если не простишь, пойду на Крымский мост, – пообещал супруг.

Наташа кивнула:

– Сходи обязательно.

Павлик задумчиво смотрел телевизор, краем уха слушая разговор родителей. Когда «шнурки» закончили перепалку, он вздохнул и потянулся так, что косточки хрустнули.

Наташа внезапно почувствовала, что у нее закололо в сердце.

«Почему? – спросила она себя. – Мои мечты вроде бы исполняются – солидный контракт в кармане, массивная рекламная кампания... Вот только, может, я просила не того? В чем же секрет настоящего счастья?.. Выходит, оно не в исполнении мечты? А в чем же тогда, если бы знать!»

Пасмурная погода порадовала отсутствием дождя, и через полчаса Наташа уже скакала в фитнес-клубе под музыку. Пот с нее лился градом, как в финской сауне, хотя в зале было прохладно. Еще через полчаса Наташе делали массаж. Затем она не спеша приняла душ, надела чулки, трусики, натянула через голову платье и вдруг поймала себя на мысли, что раньше никогда не носила чулок, предпочитая дешевые колготки.

Еще через час она вышла из салона Ив Роша и поехала в издательство. У крыльца «Павлина» стояла «Тойота» супруги издателя. Правый руль, открытый люк и малахитовые «глаза» огромных стрекозьих фар крупной машины. Краем глаза Наташа заметила спущенное заднее колесо и неожиданно улыбнулась просто так.

Беззаботной походкой, как у Софи Марсо, она прошла по коридору и поднялась на второй этаж. Оставив на столе редактора правленый роман, она поехала в «Хлопок».

Съела вкусный салат, покурила кальян и выпила парочку коктейлей. Послушала музыку, поехала домой, думая, что пора получить права. На выходе из метро увидела соседку Машу в белых шортах и коротеньком черном топике. Маша была пожизненной соперницей другой соседки – Анжелики.

– Большинство граждан на улицах ощущают себя потенциальными жертвами, Маш, – словами из своего романа обратилась к соседке Наташа. – А ты не боишься в шортах темным вечером одна домой возвращаться?..

Маша повернулась, и глаза у нее по-кошачьи сверкнули в темноте.

– Привет!.. Не узнала, богатой будешь, Наташка! – Маша с облегчением рассмеялась. – Да ты что, не боюсь я ничего, конечно... В Москве же, не в ауле живем, – хмыкнула она. – А ты похудела, Наташ, голодаешь, да?

Наташа кивнула.

– Вот у тебя муж, Наташ, ну он совсем не пара тебе, – глядя на Наташу, внезапно сказала Маша. – Некрасивый он какой-то, извини...

Тишина, которая повисла на пару секунд, была прервана покашливанием прохожего.

– Есть такие красивые, от красоты которых меня и затошнить может, – вздохнула Наташа, – вот как-то так...

– Да? – удивилась Маша. – Я об этом как-то и не подумала... А слышала, Анжеличка разбилась, в Склифосовского лежит?

– Нет. – У Наташи внезапно пропал голос.

– А Голда ее еще до этого бросил и сам куда-то делся, не видно его уже пару месяцев, – перевела разговор Маша и торжествующе добавила: – Как веревочке ни виться!

«Разбилась...» – думала Наташа, поднимаясь по лестнице. Ей отчего-то стало легче. И немного стыдно. Совсем чуть-чуть, от этого « легче».

Про себя она называла Анжелику – «ведьма распутная», хотя та на «ведьму» не тянула, по большому-то счету.

Август уже размахивал своим пожелтевшим фартуком уличного торговца арбузами, а у Александра Акимыча Невменько никакого счастья и в помине не наблюдалось. Про себя он посчитал, что ангелы несерьезно отнеслись к его просьбе о разнузданном сексе с Анджелиной Джоли !

– Да и откуда в Москве взять Анджелину Джоли?.. Анджелинка-то Джоли на дороге не валяется, поди? – ворчал Акимыч, поглядывая на храм пророка Илии. – «А я золушек любил...» – с утра напевал он.

Прицепился мотивчик.

Он понаблюдал, как взвешивают арбузы на улице, и, встав в очередь, купил большую полосатую ягоду. А потом подумал и купил еще одну.

Неправильное лицо бывшей жены Верки-дуры свесилось с неба и по привычке смотрело на него.

– Арбуз тащишь? – осведомилось привидение, ехидно улыбаясь.

– Сгинь, – отмахнулся, как от надоедливой мухи, Акимыч и завернул к гаражам, где наблюдалось столпотворение и милиционеры.

Так ничего и не узнав, Невменько прошел мимо. А в гараже разрезал первый арбуз и начал есть, до прихода компаньона Чихмачяна он съел больше половины.

По работе никто не звонил, хотя Акимыч гипнотизировал телефон взглядами, вздыхал и надеялся... «Катафалки для кошек энд собак» решительно не приносили прибыли с даты их основания, и компаньоны всю последнюю неделю решали, не лучше ли будет закрыть убыточное предприятие, пока расходы окончательно не превысили доходы.

Через неделю было абсолютно то же самое, если не считать, что наступило бабье лето... Компаньоны, наконец, собрались с духом и объявили себя банкротами. Акимыч впервые за пару лет почувствовал некую легкость бытия и даже запил на радостях.

Они с Чихмачяном сидели, как обычно, в гараже и переругивались, правда, без особого зла.

– Человек такая скотина, что ко всему привыкает, – произнес Акимыч свою коронную фразу. В его кармане запел «интернационалом» телефон.

– Ну, и кто это звонил? – спросил Чихмачян, дождавшись завершения разговора.

– Закондырин предлагал снова в массажисты податься в сборную по синхронному плаванью. Не хватает у него одного кадра, а незнакомых брать категорически не хочет.

– Так иди, – поперхнулся Чихмачян. – Все равно без работы сидим!

– Вот если бы массажистом в клуб «Реал Мадрид», – задумчиво вздохнул Акимыч и огляделся. – Мне б его проблемы, блин, закондыринские, – бормотал он, морщась.

В гараже было пусто, взгляд цепляли лишь маленькие собачьи гробы в углу. А вчера Акимыч снова заходил в церкву напротив и поставил толстую, в руку, свечу за 50 рублей к иконе Спасителя. Ночью ему приснилось целых три сна.

В первом сне кто-то сказал на ухо: