— Я бы не формулировал это так категорично.

— Я читал в прессе, что человек, убивший Ане Ларрасабаль, хорошо знаком с боевыми искусствами. Могу я спросить, как вы пришли к такому интересному выводу?

— Это есть в отчете судебного медика, но мне не кажется, что нам сейчас следует комментировать эти детали.

Дирижер пригласил Пердомо сесть в кресло для посетителей, стоявшее в углу кабинета, и, взяв пульт дистанционного управления, лежавший на низком стеклянном столике, направил его в сторону стереосистемы. «Кампанелла» Паганини в исполнении Ане Ларрасабаль с Лейпцигским оркестром Гевандхауса зазвучала на полную громкость, и Льедо поспешил уменьшить звук до минимума.

— Знаете, каков мой девиз в жизни? Ненавидь спорт и сочувствуй спортсмену.

— Неплохо, — признал Пердомо.

— Я никогда не занимался в гимнастическом зале, не говоря уже о школе карате. Я не тот, кто вам нужен, инспектор, предлагаю вам проверить.

— Рад слышать. Вы были на первой части концерта Паганини?

— Конечно. Я сидел на балконе, мне больше нравится слушать концерт оттуда.

— Вы помните, что делали потом, во время антракта?

— Я направился прямо в артистическую Ане Ларрасабаль, чтобы поздравить ее. Но ее там не было.

— Откуда вы знаете? Дверь была открыта?

— Дверь была закрыта, но не на ключ. Я постучал несколько раз, потом, не получив ответа, вошел и увидел, что в комнате никого нет. Поэтому я решил, что она уже ушла.

— Вы не спрашивали у охранника?

— Спрашивал, но никто не мог сказать мне, ушла она или нет.

— Когда я вошел в Хоровой зал, вы уже стояли в дверях. Кто сообщил вам о том, что совершено преступление?

— Маэстро Агостини, это он обнаружил тело. Инспектор, не знаю, что за мысли бродят у вас в голове, но позвольте мне объяснить одну вещь: не знаю, до каких крайностей можно дойти, чтобы добыть такую Страдивари, как у Ане Ларрасабаль. Но поверьте мне, когда я говорю, что никогда, вы слышите, никогда не решился бы лишить жизни артиста такого масштаба. Послушайте, — сказал он, снова увеличивая громкость стереосистемы, — подумать только, сколько огня в этой каденции!

Послушав с минуту совершенно фантастическую запись концерта Паганини, Пердомо вытащил из кармана пиджака фотокопию нот, найденных в артистической скрипачки, и показал ее Льедо, который зажег стоявшую рядом лампу, надел очки для дальнозорких и тщательно изучил ноты.

— Это музыка для фортепиано. Откуда она?

Пердомо рассказал ему и добавил:

— Простите, я не умею читать нотную запись. Почему вы говорите, что она для фортепиано?

— Два нотных стана, видите? Верхний в скрипичном ключе, для правой руки, нижний, в басовом, для левой. Кажется, в ля минор или в до мажор.

— Вы слышали эту музыку?

— Никогда в жизни. Почему вы думаете, что она может навести на след преступника? Мне кажется, это просто музыкальный фрагмент, не представляющий большого интереса.

— Один мой коллега, инспектор Матеос, недавно расследовал дело, где ключом оказалось буквенно-цифровое сообщение, написанное на нотной странице.

— Ах да, дело, связанное с Десятой симфонией Бетховена. В прошлом году его широко комментировали. И вы думаете, здесь тоже может оказаться музыкальная головоломка, вроде той, какую разрешил музыковед Даниэль Паниагуа?

— Мы работаем над этой гипотезой. Я хочу, чтобы вы спокойно изучили эти ноты дома и сказали мне, может ли в них содержаться внемузыкальное послание.

Льедо аккуратно сложил листок и спрятал в карман.

— Если я что-то из этого извлеку, как я смогу связаться с вами?

Инспектор дал ему визитную карточку, и Льедо положил ее в карман пиджака, одновременно проведя языком по верхней десне. Возникший при этом влажный, вязкий звук показался инспектору необыкновенно противным.

Инспектор Пердомо прибыл в УДЕВ в таком возбуждении, что даже не стал въезжать во двор. Он бросил машину с ключами у защитного барьера и, несмотря на протесты сидевших в будке полицейских, направился к зданию, намереваясь еще раз серьезно поговорить с Вильянуэвой. Причина его раздражения крылась в следующем: после встречи с Льедо в Национальном концертном зале он развернул сегодняшнюю газету и прочел заголовок на первой полосе:

Убийца Ане пытался обмануть полицию

Надпись по-арабски оказалась приманкой

Бонифасио Йолди, Мадрид

Расследование убийства скрипачки Ане Ларрасабаль, задушенной на прошлой неделе в Национальном концертном зале, значительно продвинулось вперед после того, как сотрудникам криминальной полиции удалось установить, что слово, написанное убийцей арабскими буквами на груди жертвы, не более чем уловка, призванная затруднить расследование. Тщательный анализ, проведенный экспертами с помощью микроскопа, показал, что надпись, сделанная кровью жертвы, была нанесена слева направо, а не справа налево, как сделал бы настоящий араб.

Пердомо не верил своим глазам: в печать каким-то образом просочились важные данные расследования, которые следовало хранить в глубокой тайне, чтобы не вспугнуть убийцу. Инспектор считал чрезвычайно важным, чтобы убийца как можно дольше верил в то, что ему удалось обмануть полицию, продолжавшую идти по исламскому следу. Человеком, передавшим эту информацию прессе, мог быть только младший инспектор Вильянуэва, которому Пердомо сообщил несколько часов назад, что убийца не мусульманин.

Один из инспекторов проинформировал Пердомо, что Вильянуэва куда-то отлучился, но его самого сорок пять минут дожидаются два человека, чтобы сообщить информацию по делу Ане.

Пердомо приветствовал Арсена Люпо и Наталию де Франсиско, решившую его сопровождать, и пригласил их в кабинет, чтобы выслушать заявление этих двух неожиданных свидетелей.

— Информация, которую мы хотим вам сообщить, — поспешила уточнить Наталия, — касается не убийства, а скрипки.

— Как вы меня нашли? — удивился Пердомо. — Почти никто не знает о моем недавнем назначении и о том, что я больше не сотрудник провинциального подразделения.

— Мой муж дружит с одним журналистом из «Паис».

— А, я знаю, о ком вы говорите, — ответил полицейский. — Я общался с ним в концертном зале в тот вечер, когда произошло преступление. Но вам не кажется, что, прежде чем поделиться со мной информацией, которая привела вас сюда, вы должны сообщить мне кое-что о себе?

Некоторое время Люпо молча смотрел на инспектора, затем пояснил:

— Мы хотели связаться с вами, так как у нас есть обоснованные подозрения, что скрипка Ане Ларрасабаль была похищена задолго до убийства.

Медлительность француза в изложении событий не понравилась Наталии, и она немедленно вмешалась в разговор. Люпо, то и дело щупавший правый глаз, извинился, пожаловался на ужасную мигрень и объяснил, что по этой причине ему трудно выражаться связно. Его спутница мгновенно взяла инициативу на себя и меньше чем за минуту изложила Пердомо трагическую историю гибели скрипачки Жинетт Невё.