Данилыча наполнилась для Кая новым содержанием — он не просто свалился со смирной кобылы… он застрял ногой в стремени и теперь беспомощно волочился за ней по земле.

Дурацкие Имена

Кай был раздавлен. Сказать, что он был огорчён — считай, промолчать. Он днями не выходил из своей комнаты, а если и выходил, то не поднимал глаз и ни с кем не общался. Если общался, то всё больше нападал и огрызался. Безысходность будила в нём такую ярость, которую потом трудно было куда-то приспособить.

Он ни на минуту не расставался с орденом, сжимая его в кармане. Часами лежал на кровати, уставившись неподвижным взглядом на зелёную лампу с абажуром из серафинита, такую же бесполезную, как и всё, что оставил после себя Каргер.

Он злился сложной и запутанной злостью, которая отбивала всякую охоту что-то делать. Ту внезапную встречу с сатурнианской проекцией Каргера Кай домашним коротко описал, но при малейшем их приглашении обсудить сказанное, он взрывался. Злость, смятение и раздражение исходили от него жаркими волнами. Каргера он уже почти ненавидел, мастера Йозефа презирал, Велеса проклинал.

В конце концов, первой не выдержала Муза Павловна, на которую чаще всего смотрели лишь как на многотерпимого ангела. В какой-то из дней за завтраком она отставила чашку с чаем и, перебив его очередную резкость, спросила:

— А ты думал, что мы будем, пританцовывая шагать по дороге из жёлтого кирпича?

Кай умолк. На лице его застыла кривая улыбка, обычно сопровождавшая внутреннюю панику.

— Я спрашиваю, молодой человек, ты думал, что древнее как мир чудовище решило побаловать тебя лёгким приключением?

Рука Кая непроизвольно потянулась к ноющему отпечатку лапы на плече, он поморщился.

— Я не думал…

— Я вижу, что ты не думал. А пора уже собраться с мыслями и подумать. Ты должен быть частью решения, а не частью проблемы. Осознай это.

— В смысле?

— В том смысле, что участники Пути не утешать тебя должны и не вытягивать из депрессии. Ты во главе, веди, и мы с тобой.

— Но я не знаю, куда вас вести? Мне ничего не сказали.

— Читай ещё, ищи.

— Что, чёрт возьми, я должен ещё прочитать?!! — запальчиво воскликнул Кай, смахивая со стола толстенный том.

Книга шлёпнулась на пол, развернув страницы веером. Он сердито на неё посмотрел.

Нельзя сказать, что Кай верил в то, что ответы на его вопросы находятся в книгах, потому что и в прошлой мирной жизни действительно полезного для себя в них не нашёл. И хоть дед читал Каю много, с самого рождения, ростки книголюбия в ребёнке зачахли. Первая самостоятельно прочитанная книжка стала тем камнем, что, выпав на грудь из его ослабевших во сне рук, послужил надгробием этому благородному занятию.

Муза нагнулась и подняла книгу с пола.

— Нужно убрать из уравнения неизвестное, «Х», — спокойно ответила Муза.

— Убрать? Как убрать? Моё уравнение состоит из одних только неизвестных!!! — заорал Кай.

— Значит, ты уберёшь их одно за одним.

В глазах Кая отражалась покорная тоска.

Взгляд Музы смягчился.

— Что говорил тебе Каргер в самый последний раз: путь, повесть, история? Что ещё?

— Сны, — пожал он плечами с угрюмым видом.

— Сны?.. — спросил как обычно бодрый и собранный, намытый и причёсанный дед Егор, гоняясь вилкой по блюду за скользкой сарделькой.

— Да… сны… — кивнул Кай и осёкся. В них было то, о чём он друзьям до сих пор не рассказал. Он не смог сдержать краску, опалившую щёки.

— Ты помнишь какие-то необычные сны? — Муза смотрела на него сердито и требовательно.

Он помнил свой необычный сон. Слишком необычный, чтобы рассказывать о нём, и слишком страшный, чтобы о нём забыть. Ещё меньше походило на случайность то, что видение на стрелке было его точным продолжением. Правда, до сих пор ему не приходило в голову связать сон с виршами Пути. Но… что если Муза права?

Дед наконец загнал сардельку в угол и уже готовился наколоть её на вилку. Кай рассеянно следил за его манёврами.

— Да… я видел такой сон. Страшный, — он медленно подбирал слова. — И потом… такое же было на стрелке. Один и тот же тоннель. И там был гроб. Каменный.

…

…Дерзкая непокорённая сарделька, ловко вывернувшись, прицельно вылетела в открытое окно.

…История поперхнулась кефиром.

…Карна посмотрела на него круглыми глазами, что было ей совсем не свойственно

…Муза Павловна положила в тарелку деда Егора новую горячую сардельку из кастрюльки.

…

Рассказ дался ему очень тяжело, но вздох за выдохом, сплетая слова в неповоротливые фразы, он очень ярко передал каждый эпизод, описал каждую мелочь.

Муза не сводила с него глаз:

— Это не пустое. Это может быть связано с указанием в Пути на «язычницу, чей прах не упокоен». С этим и надо разобраться в первую очередь. Надо поискать в книгах.

Дед сцепил руки у подбородка. Взгляд полнился счастливым предвкушением многочасовых библиотечных изысканий.

— А ты помнишь тех людей, мёртвых, возле гроба? — спросил дед Егор. — Давай-ка вспомни, как выглядела их форма? Может быть мы сможем определить год, и что-то можно будет поискать в газетах.

Кай описал форму. Её он видел издалека и под слоем пыли, но там в пещере он раздавил ногами фуражку, и очень хорошо запомнил её красный околыш и синий верх. И тёмно-синие, почти чёрные галифе на людях. Ещё в тот момент в глаза ему бросились нелепые гигантские окантованные золотой тесьмой красные звёзды на рукавах мертвецов. Современные военные таких не носили.

Дед Егор, задумчиво ероша чуб, делал пометки в блокноте.

— Не помнишь какие-нибудь детали того саркофага? — подключилась История. — Не зря же тебе показалось, что он очень древний. И такие штуки обычно не теряются.

Кай помнил. Его удивило оконце в мраморной крышке. Зачем гробу окно? На крышке узор, растительный орнамент. А на торце ему показалось знакомым изображение лестницы и солнца, они будто врастали в ступени постамента под ним.

Он рассказал.

— А что там за рельсы были? К тоннелю же вели рельсы? — вопрос Карны прозвучал обычным шипением, но они уже не вздрагивали при этом звуке.

Кай напряг память. Он шёл по костям, дорога была усеяна черепами и скелетами, под ногами вибрировало что-то, как если бы это были шпалы в приближении поезда. Хотя в видении у мастера Йозефа это были не рельсы, а металлическая стрелка. Но если довериться первому ощущению, то так гудеть и трястись под ногами могло в железнодорожном тоннеле. Вопрос, почему транспортный тоннель заканчивался пещерой, залитой зелёным светом, и что там мог делать