Обучали нас в неприметном двухэтажном здании в Чертаново с вывеской ничего не значащей фирмы. Разбили на группы, которые не пересекались друг с другом. Нам выносили мозги хитрыми методиками, в процессе которых я испытал много ощущений – от эйфории до жестокой боли. Нас не жалели. Чего жалеть солдатика? Его задача стать боевой машиной, и всякие сюсюканья, переживания и стоны отношения к делу не имеют. Обучение было жестким, если не сказать жестоким.

В моей учебной подгруппе вместе со мной было семь человек из различных военных округов, большинство имело отношение к военной разведке. Среди прочих прикомандированных был и Князь.

Впрочем, Князь вылетел оттуда через три месяца. Я продержался почти восемь. На меня и правда «головастики» возлагали надежды. Я действительно иногда творил чудеса. Но редко. И странные, не по заказу, а по наитию.

И во мне постепенно разочаровались. Был, правда, момент, когда «головастики» вошли в раж и решили пытать любимую подопытную свинку химией, электростимуляцией и прочими радостями. Но этим наследникам фашистского доктора-экспериментатора Менгеле мое руководство заявило категорическое нет, и меня с неохотой, в относительной целости и сохранности, вернули в родную контору.

– Эх, командир, не доучили тебя, – усмехнулся Князь. – Вот влез бы сейчас в башку Песчаному Льву, а потом ткнул пальцем в карту и указал на объект. И мы бы его взломали. И никаких тебе оперативных комбинаций, избыточного риска.

– Судя по тому, что Центр нам ничем помочь не может, некому тыкать пальцем в карту. У них нет таких специалистов.

– Совсем не жалеешь, что не стал суперменом? – как-то глухо произнес Князь.

– Благодарю бога за тот час, когда меня вытащили с проекта.

– Почему?

– При растормаживании скрытых способностей организм сжирает какие-то неприкосновенные запасы жизненных сил. Большинство людей, которых удачно удалось «раскочегарить», прожили не больше пятнадцати лет. Экстрасенсы, если они не шарлатаны, уже рождаются со способностями или получают их в результате естественных процессов. Лезть якобы научными методиками в энергетику человека – это как кувалдой чинить наручные часы.

– Я тоже часто думал, что вовремя спрыгнул, – согласился Князь.

– Но дело даже не в этом. Эти тренинги, этот безобидный особнячок… Там было что-то чуждое. Пропитанное угрозой. Я будто глядел в бездну, и она пугала меня.

Но все-таки те месяцы обучения не пропали даром. У меня пробудили интуицию. Как говорили кураторы, я в критических ситуациях невольно считывал сведения в информационном поле, которое пронизывает и планету, и всю Вселенную.

Я так и не определился, где там правда, а где ложь и конъюнктура. Но жив я до сих пор благодаря интуиции. Так что ведущим проекта могу сказать спасибо.

– Значит, твоя чуйка нам пока бесполезна, – произнес, зевая, Князь.

– Почему? Она говорит, что все решится в результате этой нашей акции.

– Это и так ясно.

Мы готовились к акции со всей тщательностью. Вчера провели разведку на местности. Очертили расположение полевого штаба Черного Хакима, выявили секреты и огневые точки.

Его банда была типичным автомобильным табором. Это такая главная ударная сила моджахедов, опробованная в Ливии, Ираке, Афганистане. Мобильные банды на «тачанках» с крупнокалиберными пулеметами, ПТУРами и даже артиллерией носятся по пустыням, как черти, возникая близ населенных пунктов и уничтожая разрозненные армейские подразделения. Ведь битва идет не за контроль над обширными пустынными территориями, а за населенные пункты.

– Эх, тачанка ростовчанка, наша гордость и краса, – негромко произнес Рад, разглядывая в ходе вылазки обширный автопарк банды из-за укрытия.

– Ваххабитская тачанка, все четыре колеса, – добавил Князь. – Хорошо устроились, твари.

Банда Черного Хакима оккупировала поселок Бейт Шахуле. Местные жители настолько обрадовались такому соседству, что, собрав вещички, утекли оттуда кто куда. Под полевой пункт управления банды предводитель, особо не заморачиваясь, выбрал самое большое и крепкое здание – изумительно красивую старинную мечеть с голубым куполом и пронзающим небо острым минаретом.

Табор он и есть табор – там было нескончаемое мельтешение. Сновали машины, моджахеды, какие-то женщины. Некоторые закутанные в паранджу дамы, судя по всему, были женами басмачей. Другие по повадкам числились рабынями по хозяйству или секс-джихадистками. Халифат не только возродил рабство, но и издал по этому поводу руководящие указания, как оно должно выглядеть, и теперь официально действовали целые невольничьи рынки.

Было много мальчишек, на вид по тринадцать-четырнадцать лет, вооруженных до зубов и обожающих помыкать всеми, кто ниже их. Похоже, предводитель держал их не только как боевые единицы. В бинокль я мог рассмотреть долговязую фигуру Черного Хакима, который обнимал, далеко не по-отечески, двоих мальцов прямо на ступенях мечети.

Утес, видя сцену осквернения храма и презрения к нормам ислама, долго шепотом ругался, посылая страшные проклятия Черному Хакиму, Халифату и всем ваххабитам, чья лицемерная забота о чистоте ислама оборачивается невиданным святотатством и развратом.

Успешно проведя рекогносцировку и вернувшись на базу, мы стали напряженно зондировать эфир. Рад активировал программу, которая вычленяла необходимые переговоры террористов. Кроме того, нам сбрасывались данные радиоперехвата российских сил, уже прошедшие компьютерную обработку. Так что оставалось ждать удобного случая для удара.

Я не лукавил, говоря Князю о своей уверенности, что этот удар будет решающим. И, пусть это звучит громко, он определит судьбу этой страны. А каков будет результат – это уж как судьба распорядится.

– Знаешь, какой цитатой из старика Канта меня все время терроризирует генерал Шабанов? – спросил я.

– Какой? – поинтересовался Князь, любующийся Млечным Путем.

– Человек в мире номенов верен сухой абстракции долга.

– И что эта чепуховина значит?

– А то, что надо идти вперед. А дальше судьба, или кто там ее нам расписывает на небесах, определит, кто победитель, а кому место на свалке истории. Так понятно?

– Так понятно.

– Ладно, бди службу, товарищ часовой. Через два часа тебя сменит Рад, – сказал я, поднимаясь на ноги.

По внешней лестнице я спустился с крыши склада. И направился в сторону здания, которое мы избрали лежбищем.

И уловил справа движение. Напрягся, готовый ко всему. Но врагу здесь взяться неоткуда.

– Уважаемый командир, – услышал я негромкий оклик.

Рассмотрел в свете луны фигуру, которую не спутаешь ни с чем – наш гном-проводник Бурхам.

– Разговор есть, – произнес он. – Серьезный.

Мы прошли в пустующее помещение. Бурхам прислонился к стене, скрестив руки на груди. И произнес мрачно: