Таким образом, неправильно было бы возлагать всю вину за избиение евреев на белую армию, но правда и то, что Деникин бездействовал перед лицом творимых злодеяний, которые не только порочили репутацию его армии, но и деморализовали ее. Деникинский отдел пропаганды, Осваг, нес серьезную ответственность за распространение антисемитской агитации, а наносимый ею вред еще усиливался терпимостью, проявленной Деникиным к антисемитским изданиям Шульгина и прочих.

Сам Деникин не являлся типичным образцом антисемита того времени: во всяком случае, во всей его пятитомной хронике гражданской войны не найти обвинений евреев в распространении коммунизма или в поражении белых. Даже напротив, он выражает раскаяние, что добровольцы плохо относились к евреям, стыдится погромов, демонстрирует полное понимание того, какое разлагающее действие это оказывало на боевой дух армии. Но он был слабым, политически неопытным человеком и мог лишь в незначительной степени контролировать поведение своих войск. От страха показаться юдофилом и от ощущения бессмысленности борьбы против возобладавших настроений он поддался давлению антисемитски настроенного офицерского корпуса. В июне 1919 г. Деникин сообщил еврейской делегации, убеждавшей его издать «особый торжественный акт» в осуждение погромов, что «слова здесь бессильны», что «всякий лишний шум вокруг этого вопроса» только утяжелит положение евреев, «вызывая раздражение в массе и обычные обвинения: "продался жидам"»[59]. Какими бы извинениями ни прикрывалась подобная бездеятельность перед лицом избиения гражданского населения, она создавала и у армии и у местных жителей впечатление, что командование белой армии относится к евреям настороженно и если не одобряет погромов, то не делает и ничего, чтобы их пресечь.

Было высказано утверждение, будто среди «тысяч документов в архивах белой армии нет ни одного, который осуждал бы погромы»264. Утверждение это безусловно неправильно. Деникин говорит, и факты свидетельствуют в пользу его правдивости, что и он, и его генералы издавали приказы, осуждающие погромы и предписывающие строго наказывать их участников265. 31 июля 1919 генерал Май-Маевский потребовал одинакового обхождения для всех граждан; лица, нарушившие этот принцип, подлежали наказанию. Он же уволил терского генерала, замешанного в погромах266. 25 сентября, когда убийства и грабежи были в самом разгаре, Деникин приказал генералу Драгомирову подвергнуть всех его людей, повинных в них, суровому воинскому наказанию267. Однако антиеврейская истерия делала невозможным проводить эти распоряжения в жизнь[60]. Например, генерал Драгомиров, выполняя полученные от Деникина инструкции, приказал судить полевым судом всех офицеров, замешанных в погромах, и под его давлением троих приговорили к смертной казни. Однако он был вынужден отменить приговор, когда другие офицеры пригрозили отомстить за казни таким погромом в Киеве, в котором погибнут сотни человек268.

Антисемитизм Южной армии хорошо документирован и широко оглашен. Реакции на него советской стороны освещены гораздо хуже. Имеются сведения, что Совнарком издал 27 июля 1918 призыв бороться с антисемитизмом, угрожавший за погромы наказанием269. Однако на следующий год, когда волна их стала нарастать, правительство хранило подозрительное молчание. 2 апреля 1919 г. Ленин выступил в печати с осуждением антисемитизма: он говорил, что не всякий еврей является классовым врагом — подразумевая, таким образом, что некоторые евреи ими все же были, но не объясняя, как отличить одних от других270. В июне советское правительство выделило средства для помощи некоторым жертвам погромов271. И все же Ленин осуждал погромы на Украине не больше Деникина и, видимо, по тем же причинам. Советская пресса их игнорировала272. Как выяснялось, «обыгрывать» жестокости не было в пропагандистских интересах коммунистов273. По сходным причинам не было это и в пропагандистских интересах белых[61].

Единственной видной общественной фигурой, однозначно и открыто осудившей постыдное явление, стал глава православной церкви патриарх Тихон. В опубликованном 21 июля 1919 г. послании он писал, что насилие против евреев — это «бесчестье для тебя, бесчестье для Святой Церкви»274.

Число погибших вследствие погромов 1918–1921 гг. трудно оценить с достаточной степенью точности, но оно заведомо велико. По существующим данным, земле был предан 31071 человек275. В это число не вошли те, чьи останки сгорели или остались без погребения. Поэтому исходное число обычно удваивается или даже утраивается, колеблясь от 50 000 до 200 000 человек[62]. Потери близких сопровождались массовым разорением уцелевших: украинские евреи остались нищими, многие лишились жилья и предметов первой необходимости.

Во всех отношениях, кроме разве что отсутствия центральной организации для руководства избиениями, погромы 1919 г. стали репетицией Холокоста и прелюдией к нему. Стихийные грабежи и убийства оставили по себе наследие, которое двадцать лет спустя привело к систематическому массовому истреблению евреев нацистами: еврейство было связано смертельными узами с коммунизмом.