— Хэкетт, признаюсь: мое владение патериком ограничено, однако что, во имя всего святого, Де Селби получил бы от диалога с Отцами, столь различными по происхождению и даже вероучению? Но на сей раз он, похоже, ограничился самыми что ни есть Отцами. Я знаю, что последним из прославленных отцов был Григорий Великий{117}, умерший около 600 года.

Хэкетт рассмеялся. Алкоголь оставил отпечаток и на его уме и голосе.

— Мы часто читаем, — сказал он, — что такая-то и такая-то Королевская комиссия наделена властью взывать к персонам и пергаменту. Ну вот Де Селби наделен властью взывать к пасторам и папистам. Его призывы не всегда обращены к отдельным личностям, чтобы те поучаствовали в частной беседе. Знаешь, кого он вызвал однажды утром?

— Кого?

— Целое подразделение — если можно это так назвать — из Тридентского собора{118}, включая, по его словам, неких кардиналов, пытавшихся сорвать несчастный этот сход посредством замысла Папы вынудить собор заклеймить протестантов как еретиков.

Мик от подобного бесчинства оторопел.

— Не будем забывать, что человек, произнося эти несусветные речи, был пьян, Хэкетт, — сказал он.

Хэкетт кивнул.

— Можно сказать, что и я-то не шибко трезв был, пока его слушал. Он временами путался и в словах был не отчетлив. Я чуть ли не поклясться могу, что он говорил, будто предложил Блаженному Августину выпить — поутру, когда холодно было.

Все это угрожало повергнуть тщательно выстроенные планы Мика в хаос — или даже полностью их разрушить. Де Селби перестал быть хладнокровным ученым, с каким можно сойтись на условленном уровне, клинок к клинку. Судя по всему, этим вечером он вел себя как болтливый, опасный пьянчуга.

— Он обо мне спрашивал?

Хэкетт сначала показал на свой пустой стакан, а затем влажно уставился на своего друга.

— Спрашивал ли он о тебе? — повторил он. — Он разве не с тобой повидаться пришел — по твоему же приглашению?

— Я понимаю, но когда я не явился, не предложил ли он других условий? К примеру, не сказал ли, что я могу к нему зайти?

— Нет. Он был очень расплывчат. В том числе и потому он был так расстроен, что сегодняшняя встреча не состоялась: судя по всему, другой возможности увидеться нет.

— Блажил человек.

— Нет, не в этом дело. Он намекнул на грядущие великие перемены, на собственное отбытие, на оставление всего, чем он занимался там у себя в доме. Ну… не знаю, но мне показалось, что он запланировал нечто довольно мощное.

Мик вздохнул. Если принять доклад Хэкетта всерьез, положение сделалось прискорбно текучим и размытым. И все же Мик не забыл, что по-прежнему был на шаг впереди. Если доверять алхимии ячменного зерна, Тейг Макгэттиген в сей миг помогает Де Селби выпутаться из одежды, готовит его, стиснутого в безвоздушной утробе спиртного, рухнуть на кровать. Вероятно, только к полудню назавтра вернется Де Селби в чувства, да и то лишь затем, чтобы обратиться в недвижимую руину. Немалые двое суток пройдут, прежде чем Де Селби станет пригоден для каких-либо поступков и решений. Но сам Мик уже рано поутру будет при деле.

— Что ж, Хэкетт, — сказал он, — я собираюсь заказать последний напиток и отбыть. Завтра утром мне нужно довершить начатое сегодня. После чего я, возможно, свяжусь на выходных с Де Селби.

Он и впрямь заказал стакан виски, стакан «Виши» и смог даже хохотнуть.

— Выше нос, Хэкетт, — просиял он, — не давай столкновениям со странными исключительными людьми вроде Де Селби огорчать тебя или же гасить твою природную кипучесть. Не лучшая ты компания, когда на уме у тебя бремя. Нет нужды ни в каком бремени. Выбрось из головы.

Хэкетт слегка улыбнулся.

— Ты уж прости меня, — отозвался он, — но я всегда несколько удручаюсь, когда оказываюсь рядом с человеком, уже накачанным выпивкой. Все равно что драться одной рукой, а вторая привязана за спиной.

Они чокнулись, и тут Мик выдал нечто, удивившее его почти так же, как и Хэкетта.

— Хэкетт, — произнес он, — я впутался в эту сверхъестественную кутерьму куда больше твоего. Она так или иначе вскоре закончится. Но я кое-что понял — кое-что глубокое и ценное. Во-первых, иной мир и впрямь существует, хотя проблески его для меня были неоднозначны и искажены. Во-вторых, у меня есть бессмертная душа, о которой я нисколько не пекся. В-третьих, жизнь, которой я жил, была суетна и, безусловно, смехотворна.

Хэкетт хихикнул.

— Во ты сказанул-то.

— То же касается и тебя, хотя, да, ты не настолько лишен смысла, как я. В конце концов, ты задался целью выиграть турнир по снукеру.

— Что ж, снукер, значит, греховен?

— Нет, просто бессмыслен. Я собираюсь бросить свою дурацкую никчемную службу как можно скорее и вступить в ряды Церкви.

Возможно, все дело в пылком тоне и серьезности, однако Хэкетт присел.

— Ты… чепуху несешь, Мик, правда? В твоем возрасте?

— Я серьезно. Эта мысль все время крутилась у меня на задворках ума, независимо от того, насколько я был занят всяким прочим — крутилась, как неутомимый, незримый электрический мотор. Благодать Божья никогда не оставляла меня.

— Черт меня дери. Хочешь сказать, что, встреть я тебя через несколько лет, мне придется снимать перед тобой шляпу? Ты прекрасно знаешь, что шляп я почти не ношу.

Мик добродушно улыбнулся. Сколь бы серьезен он ни был, ему не хотелось придавать происходящему ни громоздкости, ни помпы и тем самым не оказываться на границе с нелепым. Несвоевременный смех мог разрушить нечто важное.

— Могу облегчить тебе думы, Хэкетт, — сказал он весело. — Очень мала вероятность, что ты встретишь меня после того, как я окажусь среди Господом помазанных. Более того — будет это невозможно вовсе.

— Почему? Ты собираешься стать заморским миссионером, проповедовать евангелие неграм в Занзибаре или где-то еще такого же рода?

— Нет. Это единственное, что я не буду делать вполсилы. Я уже достаточно взрослый, чтобы понимать, чего хочу. Собираюсь примкнуть к одному из закрытых орденов — и к самому строгому, если меня возьмут.

— И кто же это, когда в доме своем он?

— Реформированный орден цистерцианцев, широко известных как трапписты…

Хэкетт исторг странный клекот, переродившийся в громовой хохот.

— Черт, черт, — гоготал он, — я под это дело куплю себе последнюю выпивку. На сей раз виски. Два, миссис Л., — кликнул он. Миссис Лаветри, взявшись выполнять заказ, вымолвила:

— Время подходит, мистер Хэкетт.

Хэкетт мгновенно затих, задумался и оплатил заказанное без сдачи. Доверительно повернулся к Мику, жестом показывая, что предлагает пить за его здоровье.

— Занятно, как возникает повод для