не оставалось ничего, как выполнить приказ. Впоследствии в частях и подразделениях даже вроде бы вышел тайный устный приказ: добираться до почты или городка строго через лес, минуя тем самым «генеральский городок», но это помогало лишь отчасти. Маслов ловил рабочую силу для своей стройки повсюду: в магазинах, на улицах городка, на той же почте, в общем – где угодно. Гарнизон для него стал чем-то вроде охотничьего заказника. Бойцов на стройке, впрочем, не обижал: разрешал давать добавку гауптвахтенной баланды, сколько захотят, никого особо в шею не гнал, работали спокойно и деловито, а иногда, в случае ударного труда, даже получали на всех пару пачек сигарет "Прима".

 Мое первое, хотя и косвенное знакомство с хозяйственным подполковником произошло летом, и при несколько необычных обстоятельствах. Я тоже дежурил по караулам, и, заступив в наряд, застал такую картину. Бойцы старого наряда и мои стояли уже за воротами «генеральского городка», и пристально глядели в крону растущей там яблони, время от времени тыкая куда-то вверх карандашом или пальцем. Я подошел поближе, пытаясь понять, чье именно привидение они там увидели? Но, к моему удивлению, ни призрака, ни удавленника, ни даже Пушкинской русалки там не оказалось, и оттого любопытство мое разгорелось еще больше.

 Боец из старого наряда, снова ткнулв сторону яблони карандашом, явно проявляя неподдельное возмущение:

– Не видишь что ли? Вон висит, правее толстой ветки!

– Не…,– упирался боец из моего наряда, – то мы посчитали уже!

– Тебя контузить что ли? Говорю, не считали мы то! С ним – семьдесят два и будет!

– Не… – упирался мой боец – Одного не хватает!

– Что тут происходит? – осведомился я.

– Яблоки считаем, – хмуро ответил боец старого наряда.

– Это еще зачем? – я подумал, что они меня разыгрывают, и потому сразу сделал значительное выражение лица.

– Как зачем? – в свою очередь удивился боец из моего наряда. – Маслов же велел яблоки по счету принимать!

– Маслов?.. – я был просто ошарашен, – Как это? А если упадет какое-нибудь на землю?

– Тогда его надо Маслову отдать, – с видом эксперта ответил боец моего наряда.

– Врешь! – не поверил я.

– Никак нет! – ответил боец старого наряда и протянул мне книгу приема- сдачи.

Я полистал ее и к своему полнейшему изумлению прочел несколько записей вроде:

 24.7.85

Настоящим докладываю:

принимая караульное помещение, обнаружилось следующее:

– Мебель в караульном и хозяйственном помещениях исправна.

– Все лампочки в наличие и в рабочем состоянии

– Стекла все целые за исключением треснутого в окне кладовой.

– Помоечный инвентарь – исправен

– Помещения все сдаются в чистом виде.

– Яблок на яблоне у КПП – 82 штуки, упало -3. Все три переданы следующему наряду для дальнейшей сдачи начальнику гарнизона ппк Маслову.

– Происшествий и нарушений за время дежурства не было.

Подписи…

Не веря своим глазам, я только и смог выдавить:

– А «помоечный инвентарь», это что такое?

– Как что? – удился мой боец, – Ну там: швабра, тряпка и все такое…

– А, понятно… А где дежурный офицер?

– Так он… это… – боец старого наряда хмыкнул и махнул рукой куда-то в сторону городка. – Сказал, что он вам все передал уже…

– А кто дежурил?

– Дык этот… старлей Хабибулин.

– Понятно.– подумал я. Не утерпел, значит Ильдус. Уже, видать, где-то добирает недопитое за сутки… Ну да ладно, он мужик хороший, пусть себе отдыхает.

 Минут через пятнадцать все, включая и «помоечный инвентарь», было принято. Старый наряд тотчас убежал в свою часть, скрывшись в близлежащем лесу, явно опасаясь возможных происков Маслова.

В этот раз мы пришли на КПП, когда уже было совсем темно. Яблоки считать, было не нужно, потому как на улице мела метель, и старому наряду было позволено удалиться восвояси довольно быстро. Помещение КПП оказалось удивительно неуютным и даже холодным. Положенных масляных обогревателей не было: они давно растворились где-то в недрах обширных масловских владений. Лампочки светили настолько тускло, что ни о каком чтении и речи быть не могло. Накатывала обычная «караульная» тоска.

До ужина оставалось еще около часа, и делать было решительно нечего, поскольку еще даже не звонили по поводу харчей, которые следовало развезти по караулам.

Вдруг к КПП подъехал "Москвич 412", какого-то невнятного голубоватого цвета. Оттуда вышел мужик лет пятидесяти в довольно сильно потертом драповом пальто и серой каракулевой ушанке. Из задней двери покряхтывая, выползла довольно полная женщина, одетая в зеленое пальто с меховым воротником и закутанная в толстый пуховый платок. Они явно направлялись к нам. На КПП пускать посторонних было не положено, и я решил выйти к ним сам.

– Слушаю вас, – упреждающе выступил я на крыльцо.

Мужик и его жена остановились шагах в пяти от меня и тотчас наперебой затараторили. Они боялись оставлять машину на ночь в городке и потому просили, чтобы она постояла у КПП: все же больше шансов, что не ограбят.

Я принял строгий вид и объяснил, что охранять их машину не собираюсь, а потому пусть ставят там, где разрешают правила, а в остальном – все, что произойдет дальше – это их дело и меня это не касается. Они замахали руками, мол, не надо охранять! Мол, воры побоятся вскрывать машину на глазах у нас, да еще и при свете фонаря. Я спокойно повторил, что даже если ее и будут грабить у меня на глазах, я и пальцем не пошевелю, поскольку – не по уставу. А телефона, чтобы милицию вызвать – у меня нет. Да и какая тут милиция? В общем, поставили они машину шагах в десяти от КПП, так, чтобы никому не мешать, и с тем и ушли.

Отужинав в офицерской столовой, я снова вернулся на КПП, где меня уже ждал ГАЗ-66, с тем, чтобы ехать развозить ужин по караулам. Надо сказать, что зимой это было самым приятным моментом во всем наряде. Ехать нужно было через леса, сплошь занесенные снегом, фары вырывали впереди какие-то неясные силуэты, а мохнатые ветки сосен, сплошь покрытые шапками снега, тяжело нависали над дорогой. Было очень тихо и только двигатель, когда дорога забирала в гору, начинал гудеть как-то более глубоко и солидно.

Вернулись мы уже ближе к полуночи, я отпустил водителя, а сам сказал бойцам, что ухожу спать в общежитие. Положено было, конечно, спать на КПП, на жестком холодном топчане, но до общаги было метров сто пятьдесят или чуть больше, а охранять там было нечего, так что – выбор был очевиден.

Бойцы тотчас меня заверили, что я могу спать хоть до восьми, и что они меня всегда прикроют, а если что, то кто-нибудь