я тем временем вытащу его и спрячу,– продолжал развивать мысль танкист. – У меня в сапоге перочинный ножик! Я его прихватил на всякий случай. Там ножницы есть!

– Ты что же ножик не сдал? – уважительно поинтересовался прапорщик.

– Не-а. Сам не знаю почему. За него мне, правда, еще пару суток впаять могут… Но ради такого дела…

Наступило время обеда. Мы двинулись в направлении столовой. Старший из медиков, разбуженный из подбатарейной спячки шел, поеживаясь и позевывая. Он вертел головой во все стороны, и смотрел на мир довольно удивленно, будто не понимал, как он сюда попал. Про операцию с ватманом ему пока рассказать не успели. Капитан шел сзади. К идее переустройства офицерской гауптвахты в некий филиал одного из казино Лас-Вегаса, он относился скептически, или, может быть, просто подозревал, что цветных ручек ему, пожалуй, больше не видать, и мудрые мысли классиков теперь придется подчеркивать обычным карандашом.

Зайдя в столовую, младший из медиков ринулся к амбразуре, в которой уже стоял безразличный курсант в белом фартуке, держа наперевес огромную поварешку.

– Скажите, – осведомился медик, – а вы посуду хлоркой обрабатываете после каждой готовки? Меня это интересует как медицинского работника.

– Не знаю… – замялся курсант.– Я не повар, я только на раздаче.

– Понятно. А вы из какого училища будете?– серьезно, будто собирался взять информацию на карандаш, продолжал медик.

– Из КВИРТУ (Киевское Высшее Инженерное Радио Техническое Училище), а че?– курсант медика, похоже, не испугался.

– Да ниче! – парировал тот. – Вот выйду отсюда, и рапорт накатаю, о несоблюдении санитарных норм. Второй день на тарелках старый жир нахожу!

– Какой еще жир? – возмутился курсант.– Делаем все как положено!

Над ухом медика склонился разведчик и что-то таинственно прошептал.

– Ладно, разберемся! – пообещал медик и, взяв миску с борщом, отошел к столам.

Курсант открыл, было, рот, чтобы сказать ему в след какую-то дерзость, но тотчас замолчал и завертел головой. Он явно не понимал, почему вдруг около раздачи стало намного светлее, и почему это вдруг танкист как-то преувеличенно усердно заправляет штаны и застегивает китель на все пуговицы. Он так и не понял, видимо, что произошло, поскольку больше не проронил ни слова, и, разливая по мискам борщ, как-то растерянно вертел головой по сторонам.

Отобедав, мы вернулись в камеры и вскоре работа закипела. Предчувствия капитана сбылись вполне. У него были изъяты не только ручки, но и простой карандаш с линейкой. Танкист достал из-за пазухи похищенный ватман, немного пожелтевший от времени. Он был сложен в восемь раз, и теперь танкист аккуратно, словно «свиток Мертвого моря» разглаживал его на столе. Первым делом были отобраны два художника для рисования карт-картинок. Оказалось, что и танкист и старший медик, отказавшийся при виде новой затеи бездумно убивать время под батареей, неплохо рисуют. Младший медик чертил на ватмане одинаковые прямоугольники, а прапорщик вырезал миниатюрными ножницами, входящими в комплект вынутого на свет из танкистского сапога перочинного ножика, из них карты. Карты получались размером со спичечный коробок, но все были счастливы и на том. Примерно через час была создана колода из пятидесяти двух карт.

Двое суток, оставшиеся мне для полного исправления прошли быстро. Мы сыграли во все мыслимые игры, какие только могли припомнить. Капитан по-прежнему конспектировал и наших страстей не разделял. Прапорщик заметно повеселел. Теперь оставшиеся шесть суток выглядели в его глазах не так уж страшно. Теперь он мечтал лишь о том, чтобы за последующие пару суток арестовали бы еще хоть сколько-нибудь человек.

Когда я уходил, мы сговорились, что если прапорщик будет освобождаться последним, он завернет колоду в бумагу, на которой напишет послание от всех нас, и спрячет ее где-нибудь в курилке, чтобы следующим губарям было не так тоскливо.

Освободившись, я понятно, не ринулся тотчас в бригаду тащить наряды, а пошел на автовокзал, где за бутылку дешевого вина (это тоже было частью Колиного инструктажа) получил справку, что два дня в сторону Чернигова билетов не было. До полного освобождения из этого странного неприятного мира бредовых идей и полнейшего абсурдизма, мне уже оставалось совсем немного: месяца три, при самом плохом раскладе. Но я, тем не менее, проторчал там еще четыре: армия полюбила меня куда больше, чем я ее, и не хотела отпускать, хотя и забыла, наверное, сразу же, после того, как я ступил за ворота, и отправился в обратный путь, в тот мир, откуда пришел два года назад. Теперь уже я уходил навсегда.

Примечания

1

Забайкальский военный округ

2

Шпага – пятидесяти градусная спиртосодержащая жидкость, применяемая в авиации против обледенения стекол

3

Имеется в виду роман С.Лема «Непобедимый»

4

ДШБ – десантно-щтурмовой батальон

5

В советской армии почти все символы родов войск, которые носили в петлицах, имели «неформальное название». Так эмблема военных медиков – змея, обвивающая чашу, называлась "теща за чаем". У пехотинцев – звезда, обвитая венком, называлась – «Сижу в кустах и жду «героя»». У артиллеристов – «палец о палец…» и т.д.

6

На армейском слэнге «губа» – гауптвахта.

7

Дисбат – дисциплинарный батальон. По сути дела – штрафбат мирного времени. Часто, в случае совершения какого-то воинского преступления, солдаты предпочитают дисбату обычную зону.

8

Дешевая смесь жиров низкого качества, типа говяжьего, костного и т.д. Редкая гадость, очевидно и весьма вредная для здоровья. Однако в армии ее использовали в готовке повсеместно

9

Длинный открытый прицеп.

10

Развод – построение перед заступлением в наряд на службу.

11

Общевойсковой защитный комплект. Довольно плотный прорезиненный плащ, перчатки и бахилы на случай химической или бактериологической атаки. Часто используется для экзекуций, поскольку он очень неудобный и в нем очень жарко.

12

Десна – военный городок на другом конце полигона, примерно в 70 км от нашей части.

13

Оперативный дежурный – особый наряд, который несут офицеры штаба, как правило, старшие. Именно оперативный дежурный получает все приказания по секретной связи о боевой тревоге, начале войны и тому подобное. Он же докладывает в округ о всякого рода серьезных ЧП. На время дежурства он не подчиняется в части никому, только начальнику округа,