Я ее понимала: охраняла она меня по приказу Руслана, что Диана хочет сделать мне — неизвестно. Может, за мужа в волосы вцепится, испортит прическу. Плохо для прессы. За мою внешность отвечает Стелла.

Но Диана — свободная женщина. Ее должность я не знала, но видно, что не с самого низа. Зверь ее уважал.

— У меня сообщение для нее, — Диана обошла Стеллу и приблизилась, глядя в глаза.

Взгляд у нее был дикой волчицы в трауре, но я его выдержала.

Подала записку, как мрачный гонец.

— Скажи Зверю, когда его увидишь, — велела она, — а я думаю, это будет скоро, что я на него больше не работаю.

Она бесшумно вышла на мягких подошвах ботинок, словно огромная пантера. И я выдохнула, сжимая записку.

— Покажи, что там, — велела Стелла.

— Нет.

— Лилия! — разозлилась она и зашипела, как змея. — Давай сюда! Я не хочу, чтобы ты натворила глупостей!

— Ты знаешь, где Руслан? Узнай, тогда покажу.

Она поджала губы и приоткрыла дверь, пытаясь что-то высмотреть. Балкон, наверное.

— Эй, — окликнула она охрану. — Подойди! Где хозяин?

Они зашептались, пока я лихорадочно разворачивала бумажку.

Я знала, что записка от Зверя.

От другого Диана бы не принесла и так высокомерно мне бы не кинула: «Передай, что я на него не работаю». Только что между ними стряслось? На похоронах он поддерживал ее, обещал наказать убийц мужа. Проводил расследование — к брату ее съездил, и судя по тому, что тот рассказал, ей бы как раз на брата злиться.

Каблуки Стеллы застучали в обратном направлении, но я успела прочесть первой — записка была короткой.

«Этой ночью ты достанешься не мужу».

— Что? — пробормотала я.

Подписи нет, почерк не знакомый.

Я вопросительно взглянула на приблизившуюся девушку.

— Что там? — она небрежно забрала записку. — О, этого не хватало! От кого это, Лили?

— Ты не узнаешь почерк? — с надеждой спросила я. — Она от Зверя?

Стелла взглянула так, словно я сморозила глупость.

— С чего ты взяла?

— Ее же Диана принесла, — напомнила я. — От кого еще?

— Так, кто-то хочет расстроить свадьбу… — пробормотала она и растерянно смяла бумажку в кулаке. — Не знаю, с чего тебе пришло, что Зверь будет слать записки… Хотел бы прийти — взял бы и пришел в брачную ночь, он такой! Никому не говори! Охрана у нас хорошая, просто кто-то забавляется!

Естественно, не скажу.

Надежда, что ее все-таки Зверь прислал, тлела в сердце угольком.

— Кому это нужно…

— Конкуренткам, — напомнила Стелла. — Алайне, чтобы тебя позлить. Мало ли!

Я хотела напомнить, что записку Диана принесла, а она не будет такой ерундой заниматься. С другой стороны, она меня не любит.

В коридоре вновь раздались шаги.

— Господи, сюда идут! — запаниковала она, выхватила из сумочки зажигалку и, нервно пощелкав кнопкой, подожгла бумажку. — Да гори ты!

Наконец бумага занялась.

Стелла обожглась и уронила горелые обрывки, после чего растоптала их туфлей, заметая под диван подошвой. Я прислушивалась к звукам под дверью. Но в этот раз по-другому: сюда шли несколько человек. Смех, шум, веселье — это мой будущий муж.

Когда дверь открылась, Стелла обернулась с улыбкой, приветствую жениха. Позади него стеной стояли фотографы.

Я устало выдохнула сквозь улыбку. Кто бы знал, как я от этого устала.

К счастью, их остановила Стелла:

— Пусть побудут наедине, — она встала в дверях, а затем, пропустив Скорпиона, вышла в коридор и твердо закрыла дверь.

Я опустила голову, пока Скорпион, тяжело дыша, рассматривал меня. Еще горячий после боя. Захотелось от него под фату спрятаться.

Наверное, он тоже не знает, что делать.

У него это тоже первый брак.

— Скоро нас распишут, — хриплым шепотом сказал он.

Не знаю, что ответить. Я промолчала.

Скорпион приблизился и опустился на колено, пытаясь заглянуть мне в лицо. Я упрямо смотрела в пол. Не хочу, чтобы он решил, будто я гордячка или вроде того, но мне было страшно.

Я прожила в «Авалоне» столько времени, ожидая и страшась того, что стану его женой и вот этот момент наступал.

— Ты побледнела, — заметил он.

У него черты лица грубые и голос такой же. Утонченности, вкуса, высокого интеллекта, как у владельцев клуба от него ожидать не стоит. Вряд ли кто-то его образовывал и позволял расти — всю жизнь он провел на ринге.

Но я чувствовала — он хочет мне нравиться.

Я смело взглянула ему в глаза.

При нормальном свете, без спешки и адреналина, как в тот раз, когда он влез ко мне, я видела его впервые. Молодой, черты лица резкие, грубые, губы в белых шрамах. Мне кажется, будь у нас больше времени — мы бы подружились.

Я едва заметно улыбнулась, и он ответил широкой улыбкой. У Скорпиона были красивые ровные зубы. Судя по некогда разбитому в хлам рту, как минимум часть из них ненастоящие.

— Я обещал победить. Я это сделал.

Я нервно вдохнула, опустив глаза.

На слова сил не хватило, но он их не требовал.

— Станем мужем и женой, — тихо продолжил он. — Это откроет мне новые перспективы. Дай мне шанс. Позволь сделать то, чего хочу. И тогда я весь мир к твоим ногам поднесу, Лилия.

Я слабо улыбнулась Скорпиону.

Он назвал меня полным именем — Лилия, а не прозвищем «Лили», которое прицепилось в клубе с легкой руки Зверя.

Честно все сказал.

Это договорной брак, как в старые времени. От него только мужчина выиграет. Невесте останется смириться и принять судьбу.

С моей помощью он продвинется на ступеньку вверх.

Он Руслана терпеть не может.

Как любой нормальный мужик, которого силой заставляют делать то, чему противится. Не может своей жизнью распоряжаться. Есть хозяин, который делает это за него. Даже жениться ему разрешили со скрипом — просто меня на торги выставили, чтобы сделать неприятное отцу. Если бы не этот случай — для Скорпиона счастливый, он бы не получил шанс жениться.

Конечно, ухватился за него и выгрыз победу зубами.

Даже дышит по-особому — в эйфории. Если повезет, мы сможем помочь друг другу.

Может, потому Руслан и психовал на балконе. Понял, что своими руками рабу, который его терпеть не может, открыл дорогу к богатству и свободе.

Подчиняться Руслану он не станет.

А наберется сил — все может вылиться в прямой конфликт между ними.

Так что сделка у меня с двоими.

Если не один, так другой поможет расквитаться с отцом.

Я вспомнила, как он сидел в первом ряду и смотрел на меня пустыми глазами. Как будто не узнал, или ему все равно.