Бернадетт выронила ручку, встала и перегнулась через стол. Схватив заявление жертвы, она притянула его к себе и перевернула так, чтобы можно было читать. Сердце заколотилось часто-часто. Она, казалось, чувствовала вкус адреналина, заполнившего ей рот, – возбуждающий, отдающий металлом. Заставив себя снова сесть, она пробежала глазами по страничке и увидела аккуратный, почти изящный, почерк, скорее даже женский, нежели мужской. Взгляд ее был прикован к подписи. «Дамиан Куэйд». Она потянулась было дотронуться до имени – и замерла. «Документ – ксерокопия заявления, – сказала она себе, – а не оригинал. От этого писания мне ничего не получить». Вернувшись к первой странице заявления, она взглянула на дату.

– Я что-то читала по этому делу. Когда это могло быть? В колледже? Сразу после окончания?

– Куэйд был первым из трех детей, кто отправился учиться. Когда произошло убийство, он ходил в школу в Твин-Сити. Вы с ним, возможно, почти ровесники.

– А что за версию на месте отработали? – спросила Бернадетт, кивнув на кипу папок перед Гарсиа. – Где это произошло? Что произошло? Хотя бы кто такие были эти Куэйды?

Гарсиа перевернул несколько страничек, почитал немного и сообщил:

– Ничего особенного. Мать заправляла электролизным бизнесом и салоном красоты при доме. Отец чинил небольшие движки и корчевал пни.

– Да, обычная семья. Если ты не пашешь на ферме и не сумел застолбить себе работу в городе, то занимаешься всякой такой ерундой, чтобы свести концы с концами. Иногда ты и пашешь, и в городе работаешь, и чинишь движки на стороне. Где они жили?

Гарсиа порылся в папке и отыскал нечто вроде рассказа, затерянного среди обвинения в совершении преступления.

– Дом, где прошло детство Куэйда, находился милях в шестидесяти к западу от Миннеаполиса, между Дасселом и Дарвином. – И добавил, подняв голову: – Это миленькие сельские поселения с парой тысяч душ на оба, если не меньше.

– Я имею представление о миленьких сельских поселениях.

– Семья занимала двухэтажный дом на лесной окраине по северной стороне федеральной автострады номер двенадцать. Через улицу пролегали рельсы железной дороги, шедшей параллельно шоссе, – продолжил Гарсиа.

– Что-то говорит мне, что железная дорога играет во всем этом какую-то роль, – задумчиво проговорила Бернадетт.

– Настала ночь. Трое бродяг спрыгнули с товарного поезда, метнулись через дорогу и направились к первому попавшемуся им на глаза дому – дому Куэйдов. Входная дверь была не заперта. – Гарсиа прервал чтение, чтобы прокомментировать: – Глупо. И почему эти люди оставляют двери незапертыми?

Бернадетт грустно улыбнулась:

– В сельской местности даже осторожные люди держат двери незапертыми. Мы доверчивые дурачки, я полагаю. Верим, что к нам не ворвутся и не перережут нас, как скотину.

Гарсиа продолжил:

– Воспользовавшись веревкой, которую нашли в сарае, бродяги привязали мужа и жену к спинкам стульев и усадили их лицом друг к другу. Не найдя денег, на которые рассчитывали, грабители затащили дочерей наверх, изнасиловали их на родительской кровати и перерезали им горло кухонным ножом, когда они лежали рядом друг с другом. Спустились вниз и прикончили маму с папой тем же самым ножом, что и дочерей.

Бернадетт поежилась:

– Ужас!

– Затем троица направилась по дороге к следующему дому. – Гарсиа пробежал глазами текст до конца страницы и перевернул ее. Грустно улыбаясь, сказал: – Вот тут-то три наших приятеля и нарвались на скандальчик. В доме номер два жила семья охотников, у которой был собственный арсенал. Двое грабителей были убиты на месте.

– Чудесно! – вырвалось у Бернадетт.

– Третий пошел под суд за изнасилования и убийства.

– Олсон. И что же он тогда выкинул? Заявил о невменяемости?

– Применил защиту по типу «ЭСКУТНЯ». – Гарсиа поднял на нее глаза.

– «Это сделал кто угодно, только не я», – расшифровала Бернадетт диковинную аббревиатуру.

Гарсиа приподнял в папке копию газетной вырезки и прочел кусочек из репортажа:

– «Олсон обвинил своих погибших коллег в убийствах и показал на суде, что он стоял снаружи, пока те, будто безумные, ворвались в дом. Показания Олсона под присягой перемежались его собственными слезами, он постоянно снимал очки и утирал платком глаза. Защитник также указал на возраст обвиняемого: в свои неполные пятьдесят он был вдвое старше погибших соучастников».

– Дайте-ка я догадаюсь, чем эта история кончилась, – перебила его Бернадетт. – Поскольку свидетелей резни не было и Олсон ранее по обвинению в насилии не привлекался, присяжные вынесли вердикт сомнения в пользу ответчика. Виновным он был назван по менее серьезным обвинениям.

– Ох уж эти присяжные. – уныло протянул Гарсиа.

– Если обвиняемый хороший актер да к тому же у него ловкий адвокат…

Гарсиа ткнул пальцем в папку:

– В этом деле Олсону и впрямь повезло. Я узнал имя. Не сразу сообразил, что то было ее дело.

– Она такая умелая?

– Собаку съела на куче трудных дел в тех диких местах. Всех на уши поставила, превратила государственную защиту в не слишком-то чистый бизнес. Стала окружным прокурором в Хеннепине. Там-то я ее и узнал.

– Стало быть, она в городе? – Бернадетт вновь обратилась к заявлению жертвы по воздействию.

– Работу ей предоставила одна юридическая фирма в Милуоки. Мы с ней время от времени пересекаемся. У нее тут есть связи.

Темная мысль мелькнула у Бернадетт в голове, и она оторвалась от чтения.

– А кстати, она, случаем, женщина не дородная? Любит драгоценности и маникюр?

– Откуда вы знаете? И какая разница, если она… – Гарсиа осекся на полуслове: он понял смысл вопросов Бернадетт.

– А почему бы мне не позвонить сегодня днем в ее юридическую контору? Что-нибудь связанное с каким-нибудь делом. Так мы никакой излишней тревоги раньше времени не поднимем. Нам всего-то и нужно: получить подтверждение, что она на этой неделе появлялась на работе и правая рука у нее была цела и невредима.

– Полицейское управление Сент-Пола и наши ребята уже проверяют пропавших лиц, – напомнил он.

– Могло так случиться, что еще никто не знает, что она пропала. Руку обнаружили в выходные. Если, предположим, она в отпуске…

– Мы должны действовать через федеральное управление в Милуоки, – сказал Гарсиа.

– Не-а. Дозвольте мне этим заняться. Как ее фамилия и как называется фирма?

– Нам незачем никого пугать, вороша старое дерьмо. Дело это – древняя история. Трудно поверить, что после всех этих лет сын еще…

Бернадетт резко перебила его:

– У него убили всю семью.

Гарсиа вырвал листок из блокнота и стал писать.