Паренька спасла его избранница. Налюбовавшись подарком, она решительно раздвинула подруг и села на уже опрокинутого и распластанного лесовика. Тот лишь жалобно застонал, поджал нижнюю губу, приподнял голову. Русалка слабо покачивалась, Ченосик слабо выдыхал, прочие речные девки, вытянувшись рядом, гладили его тело, лицо, играли с губами.

– Чего ты желаешь за гребень мой в благодарность получить, добрый молодец? – наклонившись вперед, томно спросила русалка.

Паренек мелкими порциями набрал воздух и выдохнул:

– Скажи, где брод через реку?

– Пустое! – отмахнулась могучая девица. – Прямо тут отмель посередь русла тянется. Отсель до нее неглубоко можно добрести, а полста шагов выше по мелководью на ту сторону выйти. Ты сказывай, чего на самом деле, всей душой желаешь!

– Гребень… Тебе подарить…

Русалки гнусненько захихикали, что-то вытворяя, и юный лесовик мотнул головой, мелко застонал, попытался выгнуться – но его могучая избранница этого не позволила.

– Ради чего? – опять спросила она.

– Ради брода…

– Ты подумай, добрый молодец. Ты теряешь. Ты многое теряешь… – Русалки заставили Ченосика сделать еще одну попытку выгнуться. Паренек задрожал и тут же обмяк.

«Молодец, вспомнил, – похвалил юного лесовика колдун. – Теперь не пропадет».

Он широко зевнул и забрался глубже под кошму.

Ночь длинна. Хоть кому-нибудь в ней надобно и поспать.

* * *

На рассвете Ченосик походил на потерянную под дождем газету: такой же голый, бесформенный и размякший. Андрей присел рядом, шепотом спросил, осматривая реку:

– Ты им ничего не обещал?

Паренек слабо покачал головой.

– И не просил? Ну, тогда все в порядке. – Колдун похлопал его по плечу. – Потоскуют и забудут. Поднимайся, надо ноги уносить. Застанут дважды, так просто не отделаешься.

С бродом русалка, само собой, не обманула. Андрей, раздевшись, сперва прошел этим зигзагом сам, потом провел лошадей, и путники двинулись дальше на север, слегка отклоняясь на восток – к попутной протоке. Когда за кустарником блеснула вода, Ченосик вдруг спросил:

– Тебе больше ничего у русалок узнать не нужно?

– Заговор на вызов русалок помнишь? – пристально посмотрел на него колдун. – Так вот – забудь! Увлечешься речными девками, потеряешь всех нормальных. Коли нежить эта к себе интерес почует, то все, никого к тебе и вовсе не подпустит. Либо видениями отпугивать станет, либо просто топить. Нежить простых баб, может, и слаще. Да токмо они ни одеваться, ни готовить, ни хозяйство, ни себя вести не умеют. Жизнь, она ведь одними ласками ночными не заканчивается. Ты от этих ласк в петлю вскоре полезешь.

– Угу. – Судя по задумчивому виду, паренек пропустил всю нотацию мимо ушей.

Андрей махнул рукой и отвернулся. Его дело предупредить. А там Ченосик пусть сам решает. Его жизнь, его выбор.

Степь между тем постепенно менялась. То тут, то там стали появляться рощицы лип и ясеней, березнячки – поначалу совсем небольшие, сотню шагов в диаметре, но потом все более и более обширные. Песок в русле протоки исчез, берега стали глинистыми и топкими. Впрочем, сама речушка тоже все мельчала и мельчала, пока не исчезла совсем. Однако колдун надеялся вскоре найти новый источник. Уже где-где, а в северных лесах проблем с родниками никогда не было.

Однако отдельные рощи как-то неожиданно вдруг сошлись в сплошную лиственную стену, и Андрей со вздохом спешился.

– Ну вот и накатались… – Он расседлал лошадей, скинул вьюки с их спин, каждую по очереди поцеловал в морду и отослал прочь: – Все, милые, свобода! Прощайте!

Ченосик окинул кучу вещей жалобным взглядом и спросил:

– А как же мы все это понесем?

– Никак, – развел руками колдун. – Выбирай, без чего обойтись не можешь, и пойдем. Я себе кошму скатаю, мне на ней спать понравилось, поясную сумку одну заберу с барахлом и… и топорик. Может, это не такая уж и дрянь, как про них рассказывают. А ты?

Ченосик не смог отказаться от котелка. Хотя, как ни печально, их запас сушеного мяса подошел к концу и варить в нем все равно стало нечего.

– Может, еще вернемся? – попрощался лесовик с награбленным добром, тяжко вздохнул и побрел вслед за товарищем.

* * *

Первые метров двести лес выглядел опрятно и цивилизованно: стоящие чуть в отдалении одно от другого деревья, приятный полумрак, шелковистая травка, пахнущая заморским цветочным чаем, шуршащие в подстилке жуки и мыши, чирикающие в кронах пичуги. Но вскоре обнаружилось лежащее поперек пути старое дерево. Потом еще одно. Потом подобный валежник из старых, местами уже трухлявых стволов лежал уже сплошняком, а дальше стали попадаться древние березы и липы, наваленные вторым слоем, а вскоре уже и третьим, причем гнилыми нередко оказывались деревья второго слоя, а то и верхнего – превращая завалы в натуральный лабиринт, в котором не знаешь, куда можно ступать и где проще пробираться.

Андрей мужественно пробивался вперед завал за завалом, пока Ченосик не выдержал:

– Да не сюда, Еундрей, не там! Понизу надобно и вдоль…

Паренек вышел вперед, поднырнул под толстый растрескавшийся вяз, перегородивший путь корявыми ветвями, свернул вдоль трехохватной березы, у комля прополз через лаз, образовавшийся на месте чего-то вконец трухлявого и рассыпавшегося, опять повернул, прошел между стволами, повернул, перекатился через ствол с оползшей корой, тут же поднырнул под следующий – каким-то шестым чувством догадываясь, где можно искать лазы, где проходы, а где перевалы.

– Одно слово, лесовик, – буркнул колдун, следуя за своим молодым товарищем.

Движение резко ускорилось. Путники стремительно приближались… неведомо к чему. Во всяком случае, Андрей даже примерно не представлял, где они находятся.

В лесу!

Вот и все, что он мог сказать.

Но хуже того – колдун совершенно не мог сообразить, куда ему нужно попасть.

Искать неведомого двойника, не оставившего никаких подсказок? Так ведь мир огромен, а население здешнее не особенно дружелюбно к чужакам. Мяукнуть не успеешь, как будешь ограблен до голого состояния. И хорошо, если просто ограблен, а не в рабстве у каких-нибудь негодяев.

Вернуться домой, покаяться перед Катей, что ничего не добился? Что здешние боги, мягко говоря, совершенно не желают с ним разговаривать, не то что учить, а открывшийся талант управлять животными в техногенном мире будущего будет полезен разве что в цирке – дрессировщиком выступать.

– В этом мире у меня нашлась только одна наставница, – прошептал себе под нос Андрей. – Да и та нежить болотная. Смешно.

Впрочем, московскую болотницу он вспоминал с теплом. В отличие от сального Квасура, которого очень хотелось приветить из пулемета. Равно как змееногую Табити.