В свою очередь, наши порты, и прежде всего Киль, начали принимать визиты иностранных военно-морских кораблей. В бытность мою командующим Балтийским округом мы принимали в качестве гостей военных моряков Швеции, Аргентины, Англии, Америки, Чили, Голландии, Испании и Латвии. Наши государственные и городские власти участвовали в официальных мероприятиях встреч, на которые собиралось также и множество гражданских лиц, но мы старались не ограничиваться официальными церемониями, организовывали и мероприятия, во время которых могли отдохнуть унтер-офицеры и команды кораблей. Офицер, ведавший в нашем округе спортивной работой, капитан-лейтенант Хаук, устраивал спортивные встречи, экскурсии, осмотры достопримечательностей и др., а германские экипажи и личный состав береговых служб заботились обо всех деталях.

Как правило, визиты иностранных военных кораблей были заранее запланированы. Но однажды Альфонсо XIII, король Испании, застал нас совершенно врасплох. Король совершал обычный свой визит в Швецию на борту новейшего испанского крейсера «Принц Альфонсо». Поскольку визит этот занял меньше времени, чем первоначально планировалось, он неожиданно решил использовать свободное время для посещения Киля. О его прибытии утром 12 сентября 1928 года мы узнали из только что полученной радиограммы.

Прочитав радиограмму, я бросился в гавань, чтобы встретить короля. Никакой официальной программы подготовлено не было. Не были даже предприняты обычные меры безопасности. Я попытался было дать время моим подчиненным на подготовку, предложив королю автомобильную прогулку по окрестностям Киля. Но он настоял на том, чтобы ехать сразу к центру города. Мы посетили унтер-офицерское училище во Фридрихсорте, сотрудники которого совершенно не имели времени подготовиться к посещению главы иностранного государства. Тем не менее капитан 3-го ранга Виттхофт-Эмден[38] провел прекрасную презентацию своего училища. Отобедав на борту флагмана флота «Шлезвиг-Гольштейн» в обществе вице-адмирала Олдекопа, командующего флотом, король Альфонсо продолжил свой круиз.

Нам с адмиралом Олдекопом доставило особую радость приветствовать главу испанского народа в качестве гостя германского военно-морского флота. Наши корабли во время своих посещений испанских портов всегда находили там теплый прием, и отношения между испанским и германским флотами всегда отличались искренностью и сердечностью.

Тем временем адмирал Зенкер, начальник адмиралтейства, несправедливо обвиненный в участии в деле Ломана, решил подать в отставку. Будучи следующим по старшинству адмиралом, я вполне мог претендовать на его место. Но кампания, которую несколько лет тому назад провела против меня пресса Киля, в какой-то мере запятнала мое имя. Вероятно, адмирал Зенкер, который лично был весьма расположен ко мне, решил, что моему назначению может помешать это политическое клеймо. Он рекомендовал министру обороны Грёнеру в качестве своих преемников вице-адмирала Бауэра или вице-адмирала Олдекопа.

Но очевидно, министр обороны имел свое собственное мнение, сложившееся у него частью по результатам смотров тех подразделений, которыми командовали офицеры, рассматривавшиеся в качестве кандидатов на этот пост, а частью по информации, предоставленной ему, по всей видимости, старшими офицерами из Верховного командования сухопутных сил. Во всяком случае, он вызвал меня в начале сентября 1928 года для разговора в Бад-Кройт, где весьма подробно расспрашивал меня о моем отношении к политическим и военно-политическим вопросам. Разговор этот занял у нас два дня, в течение которых меня попросили письменно изложить свою концепцию руководства адмиралтейством, если меня назначат его начальником. В качестве самого главного пункта я указал на необходимость твердого, ничем не ограниченного командования военно-морскими операциями со стороны старшего по команде. Я также указал, что, если буду назначен на этот пост, я должен иметь право лично обсуждать с министром обороны все вопросы военно-морского флота, которые сочту необходимым, даже если эти вопросы и будут инициированы не мною. Я также отметил, что военно-морской флот должен быть совершенно независимым от Верховного командования сухопутных сил.

Моя программа получила полное одобрение, как я узнал об этом из газет, принесших 15 сентября новость не только об отставке адмирала Зенкера, но и о моем назначении в качестве его преемника на посту начальника адмиралтейства.

Благодаря судьбу за то, что мне удалось достичь вершины карьеры флотского офицера, я все же испытывал сожаление, расставаясь с Балтийским военно-морским округом. Четыре счастливых и беспокойных года я посвятил внутренней консолидации флота. Трудясь над этим, я встречал понимание и помощь от береговых частей, отделов управления и вообще всех подразделений, приданных флотским командам и военно-морским силам. Руководители различных служб, офицерский корпус, начальники гражданских подразделений – все они оказывали мне неоценимую помощь, не только делясь со мной своими полезными мыслями и советами, но и тем рвением, с которым они выполняли каждое распоряжение. Новый военно-морской флот стал приобретать собственное лицо.

Улучшение отношений между флотом и гражданским населением особенно радовало меня. Я был счастлив получить при отъезде из Киля трогательный прощальный адрес от начальника полиции Киля, социал-демократа Дитриха. «Вам удалось по-настоящему близко сойтись с трудовым народом, – писал он, – и мы весьма сожалеем о расставании с Вами».

Печаль от расставания с Балтийским округом усугублялась тем обстоятельством, что я был назначен на эту новую должность в результате вынужденной отставки адмирала Зенкера. С момента нашего первого знакомства я узнал его как отважного и способного офицера, честного и бескорыстного человека. Став первым командующим военно-морскими силами в послевоенный период, он заложил основы четкой боевой подготовки флота и тактики, соответствующей нашим ограниченным силам. А еще он продемонстрировал правительству ценность и значимость военно-морских сил в международных отношениях.

Неудача, постигшая адмирала Зенкера, еще более укрепила меня в решимости следовать путем непререкаемой верности, абсолютной лояльности государству и его правительству и не позволять ни одному офицеру и матросу ни малейшего отклонения от этой линии.

У определенных кругов мое новое назначение вызвало некоторый скептицизм. В своих явных попытках блокировать мое назначение в последний момент они вспомнили старые нападки прессы на меня еще времен моей службы в Киле. Комментарии, которыми сопровождалась эта газетная кампания, призваны были поколебать доверие министра обороны Грёнера ко мне. Чтобы остановить этот вал критики, министр обороны поручил полковнику Курту фон Шлейхеру, начальнику политического отдела министерства, собрать пресс-конференцию, на которой довести до сведения прессы мой ответ на все обвинения. Несколько позже мне в частном порядке сообщили о том, что в тот момент даже министр Грёнер порой сомневался, смогу ли я долго устоять против этой газетной кампании.