– Прежде всего, соберите своих людей…

– На этот раз намного лучше, – сказала – Катерина. – Попробуй еще раз, только больше чувств.

– У меня нет никаких чувств, – сказала Бланш. Ее горло болело, ноги дрожали от напряжения. Она не думала, что игра на сцене требует столько сил.

– Ничего. Поначалу всем трудно. Злость тоже чувство. А я вижу, что ты почти разозлилась, так используй эти эмоции.

Бланш поежилась. Пьеса была довольно легкомысленной: простенькая история ошибок и непонимания. Муж, подозревающий жену в неверности, приказывает служанке шпионить за ней. Верная жена, заметив, что поведение мужа изменилось, решает, что он завел любовницу, и уговаривает лакея проследить за мужем. Но это еще не все: когда служанка и лакей встречаются, между ними тоже вспыхивает чувство.

– Я буду верна тебе, если и ты не будешь мне изменять.

– Нет, нет. – Катерина протестующее подняла руку.

– В твоих словах не больше чувств, чем в камне. Твоя роль подразумевает, что ты влюблена. Неужели у тебя нет возлюбленного?

– Нет, – коротко ответила Бланш, но в памяти предательски всплыл образ, который ей совершенно не хотелось вспоминать. Саймон.

– Я тебе не верю, – сказала Катерина скучающим голосом. – Но это не мое дело. Попробуй еще раз.

– Я не могу. Я так устала.

– Представление сегодня вечером. Ты должна быть готова.

Эти слова вновь заставили Бланш запаниковать.

– Я знаю, но…

– Никаких «но». Попробуй еще раз, неужели ты так не уверена в своих силах?

– Я буду, верна тебе, если и ты не будешь мне изменять, – зло выпалила Бланш.

– Браво! – воскликнула Катерина и зааплодировала. – Прекрасно, а теперь повтори то же, только с соответствующим выражением лица, и мы двинемся дальше. Чем больше ты злишься на человека, тем сильнее ты его любишь, не так ли?

– Я не знаю, – тихо сказала Бланш и опустила голову.

На мгновение она стала той, безнадежно влюбленной девушкой, которую играла. Бланш не ожидала, что такое мимолетное чувство заставит ее произнести слова совсем по-другому, заставит ее иначе посмотреть на вещи, как будто она и вправду была влюблена.

– Хорошо. Еще раз.

– Еще раз, – согласилась Бланш и покорно стала вслух читать роль. И хотя то странное чувство ушло и не было шквала эмоций, теперь она знала, что от нее требуется. Сейчас в ее голосе звучали нотки обвинения, которых не было прежде. Но сможет ли она говорить так на сцене? И зачем только она согласилась играть эту роль?

К ним подошел Лестер.

– Катерина, ты обещала порепетировать со мной.

– Я занята, но ты прав. Извини Бланш, мне нужно идти.

Бланш вздохнула с облегчением. Наконец то она сможет отдохнуть.

– Конечно, иди. Я пока отдохну.

– Но ты еще не все выучила, – Катерина посмотрела вокруг. – Если бы кто-нибудь… А-а-а, мистер Смит!

Саймон спускался с сеновала и не обратил на них никакого внимания.

– Мистер Смит! – снова позвала Катерина, и на этот раз он обернулся. Наверное, под этим именем он был известен этой труппе.

– Да, Катерина? – откликнулся он и направился к ним.

Рядом с нею сидела Бланш, она подтянула колени к подбородку и спрятала лицо.

– Нам нужно ваша помощь, – Катерина протянула ему листы бумаги. – Вы лучше знаете эту сцену, порепетируйте ее с Бланш. Вот, садитесь.

– С удовольствием, – сказал он с улыбкой, когда Катерина ушла. Но когда Саймон увидел, какую роль дали Бланш, он помрачнел. Значит, ему придется репетировать с ней, несмотря на то, что он был категорически против ее выхода на сцену, несмотря на то, что это была любовная сцена. Что ж, он совсем не против.

– Не затрудняйте себя, если вам не хочется репетировать со мной, – сказала Бланш сухо.

Саймон взглянул на нее. Они практически не разговаривали с того дня, когда он сообщил ей о своем желании уйти. Решил, что так будет лучше для них обоих. Но как же ему недоставало Бланш! Он скучал по ее улыбке, ее желанию помочь всякому, кто нуждался в помощи, по ее иногда резким суждениям о жизни. Ему хотелось держать ее за руку, дотрагиваться до волос. Да поможет ему Бог, похоже, он пропал.

– Вы выучили роль? – спросил он, наконец, поняв, что молчание затянулось и Бланш смотрит на него.

– Да, почти.

– У вас хорошая память. Ну что ж, давайте начинать – сказал Саймон и прочитал первую строчку. Бланш ответила с непривычным для новичка воодушевлением и мастерством, чем сильно поразила Саймона. Это была не Бланш, которую он знал: смело, убегавшая с ним от солдат, преодолевшая трудности на пути к убежищу. Сейчас на ее губах легкая, дразнящая улыбка, глаза играют под длинными пушистыми ресницами. Она стала кокеткой, в ее словах смешались невинность и чувственность. Откуда все это, задавал себе вопрос Саймон. Какой мужчина смог заставить ее – ВЛЮБИТЬСЯ?

– Саймон, – позвала Бланш нетерпеливо, и он понял, что она ждет, когда он начнет читать свою роль – Ты будешь продолжать или нет?

– А-а-а, да.

Он посмотрел в лист бумаги, хотя знал роль наизусть.

– Мое сердечко, – начал он задушевным голосом и придвинулся ближе, – ты же знаешь, что у меня никого нет, ведь я люблю тебя.

Бланш играет так хорошо, но он не должен верить. Это всего лишь пьеса.

– Я бы хотела поверить вам, потому что тоже вас люблю, – произнесла Бланш и несмело взяла его руку. В амбаре было жарко, неудивительно, что рука была горяча.

– И зачем нам расставаться? – Саймон преподнес ее руку к губам. У Бланш перехватило дыхание в следующую секунду то, что было всего лишь словами пьесы, для Саймона стало реальностью. Ее пылающая кожа, которой касаются его губы, его руки все стало реальностью.

– О, любовь моя, – прошептал он и снова припал к ее руке. Бланш сделала попытку вырвать руку, но Саймон ее удержал. Скоро он покинет Бланш, это будет одним из самых трудных моментов в его жизни. Но сейчас она была рядом, и как бы больно ему ни было, он не променял бы эту боль ни на какие сокровища мира.

– Саймон, – прошептала Бланш.

– Что, принцесса? – спросил Саймон, продолжая целовать ее руку.

– Этого нет в пьесе.

Она снова попыталась вырвать руку, но он не позволил.

– Я должен остановиться?

– Д-да.

Саймон посмотрел на Бланш. Ее щеки горели, глаза стали огромные, как блюдца.

– А если я не остановлюсь?

– Я закричу.

– Я не верю вам, принцесса, – снова сказал Саймон. Он не выпускал ее руку.

– Саймон, это всего лишь роль.