– Только не для меня, – произнес он и наклонил голову. Ее губы были так близко, сладкие, зовущие. Он наклонялся все ближе. Как вдруг кто-то начал аплодировать.

– Браво! Браво!

Жиль стоял совсем близко.

– Не совсем то, что написано в пьесе, но впечатляет. Думаю, я скажу Томасу, что эту сцену надо играть именно так.

– Нет, – сказал Саймон и встал. Бланш выскользнула из его объятий.

– Мальчик, это моя труппа, и я решаю, что и как следует играть.

Саймон сжал кулаки. Он не позволит, чтобы кто-нибудь другой целовал Бланш. Никогда.

– Нет, – повторил он и угрожающе надвинулся на Жиля.

Тот задумчиво посмотрел на него.

– Да, возможно у Томаса не получится так хорошо, как сыграл ты.

– Саймон, – сказала Бланш. Он обернулся и увидел, что она сидит на скамейке, сложив руки на коленях. – Это всего лишь пьеса.

– Все ясно, поищите себе кого-нибудь еще, чтобы порепетировать, у меня есть дела поважнее.

– Саймон! – закричала ему вслед Бланш, – не надо…

– Оставьте его, мисс, – сказал Жиль и взял ее за руку, – ему надо отвлечься.

– Вы не понимаете. Он уйдет.

Бланш попыталась вырваться, чтобы догнать Саймона.

– Ему опасно оставаться здесь, – голос Жиля звучал очень мягко.

– Но… Я тоже не могу остаться, театр – это не для меня.

– Думаю, ты ошибаешься, девочка. Актер обнял ее и повел в глубь сарая.

– Пойдем, я скажу Томасу, чтобы он порепетировал с тобой.

Бланш остановилась.

– Я не буду играть сегодня вечером, – сказала она.

Как она может выйти на сцену в то время, когда Саймон уйдет, возможно, навсегда! Она не сможет спокойно играть роль, как будто ничего не случилось.

– Почему же, мисс, – в голосе Жиля не осталось и следа прежней доброты. – А потом мы отвезем вас домой. Саймон потребовал от меня обещания, что я лично прослежу за этим.

Решимости у Бланш поубавилось.

– Неужели он хочет, чтобы я поехала домой?

– Да, – ответил Саймон. – И не беспокойтесь за него. Он такой же странствующий актер, как и мы, его ничто не держит, ему не трудно будет уйти отсюда.

Теперь Бланш покорно последовала за Жилем. Конечно, проще всего вернуться домой, но пойдет ли ей это на пользу. Вряд ли жизнь будет очень уж хороша, если Саймона не будет рядом.

Амбар был пуст. Саймон уже собрал то немногое, что у него было, и огляделся, хотя знал, что ничего не забыл. Такая у него была жизнь, постоянно в разъездах, из одного города в другой. Но на этот раз все было по-другому, он спасался от полиции и на этот раз он покидал Бланш.

Все его мысли были сейчас о театре. Бланш скоро выйдет на сцену. Саймон был уверен, что она очень волнуется. Второй раз на сцене и уже одна из ведущих ролей. Саймон был уверен, что Бланш ждет успех. Приближался вечер. Если он все-таки решил уйти, ему надо уже отправляться. Когда Саймон уже почти спустился с лестницы, амбарная дверь неожиданно с громким стуком распахнулась. Саймон застыл.

– Вудли! – прошептал голос, и Саймон посмотрел вниз.

– Макнелли! Что за…

– Нет времени на объяснения.

Макнелли схватил его за руку и потащил к выходу.

– Тебе нужно уходить.

– Я знаю, но к чему такая спешка?

– Они знают, где ты.

– Проклятие! Они знают об амбаре?

– Сейчас их не интересует амбар, им даже не до тебя. Пока. Но они знают, кто может привести их к тебе.

Саймон уронил мешок на землю.

– Бланш.

– Да, – ответил Макнелли хмуро. – Они планируют арестовать мисс Бланш.

Бланш стояла за кулисами. Ее волосы были напудрены, корсет затянут сильнее обычного. Она думала, что непременно будет бояться, по крайней мере, нервничать перед выходом на сцену, как тогда, в роли солдата. Но ничуть не бывало. Она знала роль наизусть, знала, где стоять и что делать. Единственное чувство, которое она испытывала, было желание поскорее выйти на сцену и отыграть положенную ей роль в конце концов. Это была всего лишь пьеса, а волнений ей вполне хватало в реальной жизни, с Саймоном.

– Мисс.

Жиль схватил ее за руку и потащил в глубь кулис.

– Вы не можете выйти на сцену.

– Что? – воскликнула Бланш, но опомнилась и понизила голос, хотя никто не мог ее слышать за аплодисментами. – Мой выход уже совсем скоро!

– Одетта уже готовится вас заменить. Если нужно, мы опустим занавес, пока она не оденется.

– Ничего не понимаю, ведь я выучила роль!

– Речь не об этом. Городской судья собирается арестовать вас.

У Бланш перехватило дыхание. Значит, их все-таки нашли, и ее помощь Саймону не останется безнаказанной.

– Вы послали кого-нибудь предупредить Саймона?

– Макнелли уже там.

– Как вы думаете, куда он пойдет? – задумалась Бланш. – Мне все равно, что подумают о нем актеры. Саймон не трус, он не убежит.

– Вы думаете, он придет в театр?

– Да.

Бланш помрачнела.

– Они хотят использовать меня как приманку.

– Я пошлю кого-нибудь предупредить его, а пока надо придумать, что делать с вами.

– Я выйду на сцену.

– Не глупите, мисс. Неужели вы хотите, чтобы' вас поймали?

– Они не осмелятся арестовать меня, пока я буду на сцене.

– Это их не остановит. Они могут прервать спектакль.

– Тогда позаботьтесь, чтобы они этого не сделали, и проследите, чтобы Саймон не появился в театре. Мой выход, – сказала она спокойно и пошла на сцену.

Когда она вышла на сцену, на нее не обрушился шквал аплодисментов. Она играла первый раз, и никто не знал ее. При других обстоятельствах, может, это и задело бы ее. Даже когда она играла роль солдата, ее больше заботило, как она выглядит, и как ее воспримут. Но сегодня она едва заметила, что зал был переполнен. Она знала, что в партере нет ни одного свободного места, что знать городка заняла все ложи, но сегодня это не имело значения. Главное, что ее занимало, так это то, что она была приманкой для охотников. Бланш знала, что должна быть предельно осторожна.

Происходившее в этот вечер не оставило следа в памяти Бланш. Она не помнила, как произносила заученные слова, как двигалась, иногда смех и аплодисменты вырывали ее из забытья, и только одна мысль занимала ее – пока охотники видят, что она на сцене, Саймон может спастись.