Так же не хочу спать с мужем сестры, даже несмотря на то, что наш поцелуй так и стоит перед глазами все время, а дыхание сбивается, когда я вижу его. 

Думать о том, что у меня, возможно, появилась симпатия к этому чудовищу, я категорически отказываюсь. Это же просто взрыв мозга. 

Так нельзя! — говорю себе изо дня в день. Помогает? Так себе… 

Я слишком наивна и просто ведусь на его шарм, а он словно постепенно приручает меня, дает привыкнуть, он постоянно рядышком, старается быть дома на завтрак, обед и ужин, чтобы провести это время со мной за одним столом, но Алису он не позвал ни разу. 

Понимаю, что сейчас он всеми силами пытается больше времени проводить со мной и оградить меня от малейших угроз. 

Гиперопека какая-то.

Перед глазами тут же проносится вчерашний неприятный инцидент, который испугал меня не на шутку.

Стол был накрыт к ужину, когда я вышла из своей комнаты, до этого провела за лекционными тетрадками порядка трёх часов, кушать хотелось невыносимо, поэтому я только пожелала приятного аппетита Минаеву и накинулась на вкуснейший суп, старясь не обращать внимания на его прожигающий взгляд.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ — Вкусно?

— Угу, — не отрываясь от тарелки. 

— Я рад, что у тебя хороший аппетит, — совсем неожиданно большая и шершавая ладонь упала на мою голую коленку, заставляя остановиться. — Я попросил повара составить тебе отдельное меню, ведь теперь у тебя четыре приема пищи.

— Зачем?

— Как зачем. Совсем скоро ты будешь носить в себе моего наследника, а о его здоровье нужно заботиться уже сейчас.

Я поперхнулась, закашлялась и уже хотела открыть рот, чтобы возмутиться, сдвинула стул в сторону и задела Иру, что, как назло, стояла рядом и держала маленький чайник с кипятком, который по воле судьбы ошпарил мне руку.

Давно я так истошно не кричала, что даже уши заложило. Но больше не от боли, а от неожиданности. Я вообще всегда была пугливой, а тут такой инцидент! Но мой визг быстро сменился ужасом, когда Минаев буквально вскочил со своего стула и как ураган накинулся на побелевшую в миг девушку. 

А я сразу позабыла и о боли, и об испуге за себя. 

Минаев сжал ее хрупкие плечи, вцепился как клещ, затряс как тряпичную куклу и, глядя ей прямо в глаза, начал говорить такие отвратительные вещи, что у меня по спине прошёлся холодок. С таким тоном, что будь я на ее месте, я бы поседела от страха. 

И это безобразие немедленно нужно прекращать, не доводить до жёсткого скандала, а он явно назревал. 

— Артур Леонидович, прекратите! Вы ее пугаете, — восклицаю, вскочив с места, дёргаю за его рукав. Ноль эмоций, он так и продолжал трясти чуть ли не теряющую сознание, ревущую Иру. — Она не виновата, я сама случайно задела ее. Ну, прекратите же вы!

Кричу намного громче, бью его по спине, что есть силы, и только это помогает обратить на себя внимание. Он промаргивается пару раз, смотрит на меня затуманенным взглядом. Его тоже трясет.  Большая грудь ходуном ходит, а лицо немного покраснело от ярости.

Вновь смотрит на Иру, я же вижу, как он сильно сжимает ее плечи, синяки ей обеспечены, как и ночные кошмары.  

— Принеси аптечку, тварь! — кричит и наконец-то отпускает несчастную. Прикрикивает и на меня.  — А ты сядь на место.

Я бы возмутилась, не будь он в таком состоянии.

Сажусь, как он и приказал, прижимая руку к груди, в которой сердце бьется в сумасшедшем ритме.

Мама дорогая, как же страшно! Я даже не ожидала, что у него такой взрывной характер, раньше такого не было, он казался спокойным и рассудительным. Не считая, когда выпьет... 

Не дай Боже обратить на себя его истинный гнев. 

Минаев, немного прейдя в себя, садится на своё место, берет мою руку и начинает оценивать ущерб. 

Кожа немного покрасневшая, но о боли я даже не думаю, так как меня очень смущает его внимание и то, с каким трепетом он гладил мою руку с минуту. 

Его настроение от разъярённого быка до нежного мужчины меняется чрезвычайно быстро.  

— Сильно болит? — скрипучим голосом. — Я могу отвезти тебя в больницу. 

Хмурит брови, не отрывая взгляда от моей руки. 

— Не очень, правда, — смущаюсь ещё сильнее, когда он подносит мои пальцы к своим губам и целует каждый из них. — Все нормально…

Нет, нет, не нормально! Что с моей рукой делает этот странный мужчина? Ещё минуту назад кричал так, что волосы становились дыбом, а сейчас стал необычайно ласков.

Он маньяк? Психически неуравновешен? 

— Дурочка ты, Ева, — выдыхает тяжело. — Если тебе делают больно, ты должна сделать в разы больнее в ответ и так, чтобы противник понял, что тебя трогать больше не стоит. Ни одна сука не стоит твоих страданий. 

В его словах есть доля правды, но, в общем, я не согласна, потому что сделана из другого теста. Что мне нужно было делать в этой ситуации? Накричать на Иру или накинуться с кулаками? 

— Это правда случайность, — отвечаю и одновременно решаю выдернуть руку из его лап, но сделать это не получается, он держал аккуратно, но крепко. 

— Теперь у тебя есть я, а я смогу быстро поставить всех на место. И ты не должна никого покрывать. Люди будут пользоваться твоей добротой.

Призадумалась, ведь порой так и случалось, но не могла переделать свой достаточно мягкий и спокойный характер. 

Не понимаю, почему же в этом мире плохо быть хорошей?

Все это время Минаев не сдвигается ни на миллиметр и меня не отпускает, а когда приносят аптечку, то он сам намазывает мазь на мою руку, а после перебинтовывает. 

Умело однако, со знанием дела. Очень аккуратно, чтобы не сделать больно.

И это так необычно. Такой здоровяк, повидавший жизнь, заботится о молодой девушке. 

Я была удивлена и не могла поверить, что он может быть таким разным. Грозным, властным, внимательным. 

Наши гляделки разрушила вошедшая женщина, что была чуть ли не в слезах, одна из наших поварих.