Тело каменеет, но я все же могу его немного расслабить, тяну руку, пока лысый мужик отвернулся к окну, но неожиданно чувствую стальной захват и натыкаюсь на жесткий оскал.

Помогите… 

— Тебе лучше с ними не играть. Игорь импульсивен, — подает голос Артём, поняв, кажется, все, даже не повернувшись в нашу сторону.

Попыток я больше не предпринимаю, сижу смирно, ожидая своей участи. Ругаю себя, какая же я идиотка, вот приспичило же сбегать, я же видела на том приеме, какие натянутые отношения у этих двух. И что теперь будет? 

Даже если Минаев меня спасёт, так точно в комнате закроет, да? Капец… Вот и погуляла. Потому что головой думать нужно, а не задним местом! 

Вот куда я поперлась? Сестра с постели не встаёт, за ней следить нужно, как пьёт лекарства, капельницы ставить, гулять на свежем воздухе, а я эгоистично сбежала. 

Надеюсь, она меня простит…

Примерно через полчаса машина останавливается у огромного здания советской постройки, чем-то напоминающего папин завод, только немного другой. Чуть поменьше.

В голове начинает складываться картинка, но я все же решаюсь узнать, в чем дело, чтобы проверить, верны ли мои мысли.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Что это за место? — спрашиваю, когда мы все выходим из машины.

Оглядываюсь по сторонам. Глушь. Ни домов, ни дороги нормальной. Я даже не могу вспомнить дорогу, по которой мы ехали.

— Ты задаёшь правильные вопросы, — отвечает Артём, закуривая сигарету, чуть укутывается в чёрное пальто. Согласна, на улице дубак, а я в лёгкой курточке. — Это комбинат. Когда-то давно мой отец открывал его со своим давним другом, но у них случился небольшой конфликт…

В моей голове так много всего, что я не готова выслушивать его истории. Меня волновало лишь одно. 

— Я не понимаю, к чему это все? Я хочу увидеть Дарину! — не выдерживаю и кричу, не скрывая своего возмущения. Неожиданно в голову приходит мысль сбежать, но меня быстренько хватают за капюшон и ставят на прежнее место. Дёргают ещё раз. — Ай!

— Спокойно, мои ребята не любят, когда кто-то пытается убежать, — так же спокойно, словно ничего и не произошло, продолжает своей рассказ. — Так вот, Заглянцев, тот самый друг моего отца, подставил его, тем самым грамотно избавился от соучредителя. А потом мой отец умер, ну это не так важно. Главное, что этот комбинат должен принадлежать мне. А знаешь, в чем главная проблема?

Пытаюсь осмыслить его слова, но в голове такая каша, что умных мыслей не приходит. 

— Н-нет, — дрожа всем телом, стучу зубами, то ли от холода, то ли от волнения. — Вы можете меня отпустить?

Мой вопрос игнорируют. Ерохин закуривает следом вторую. 

— А в том, что сука Минаев в последний момент вынудил Заглянцева продать комбинат ему, когда он почти был в моих руках. Я предлагал за него огромные деньги, и тот п*др согласился!

Брат Дарины выходит из себя, это заметно невооружённым глазом. Глаза злющие, движения дёрганные, его ноздри раздуваются все больше. Он не умеет так хорошо контролировать свои эмоции, как это делает Артур Леонидович, наверное, все дело в возрасте, хотя Артём не на много младше. 

А вообще моя подруга знает, какими делами занимается ее любимый братец? А вдруг она обо всем знает и допустила такой поворот событий… 

Вспоминаю, что сегодня как раз отмечают приобретение комбината, пазл начинает складываться. Но одна деталь мне так и не ясна.

— Причем здесь я?

Решаю отступить дальше, пока не натыкаюсь на высокого лысого охранника, что одним своим видом пугает до жути. Как раз тот, у которого я пыталась отжать пистолет. Он так противно улыбается, что становится, мягко говоря, не по себе. 

Такой пристрелит и глазом не моргнет.

— А ты, малышка, как я слышал, много для него значишь. Дарина рассказала мне и про завод твоего отца и про ребёнка.

— Вы же… — мое дыхание сбивается, и я прикладываю ладонь к груди. — Нет. Отпустите меня!

Кричу очень громко, когда меня пытаются удержать на месте, брыкаюсь, правда до того момента, пока не чувствую сильный захват подбородка. Артём сжимает его не жалея, не думая, что приносит боль, там точно останется синяк, но сейчас это не важно. Важно то, отпустят ли меня живой. 

— Да не собираюсь я тебе трахать, я принимаю только взаимность. И вообще не понимаю, зачем он в это ввязывается, ему легче вас пристрелить обеих, — громко смеётся, говоря о таких страшных вещах. Вас – это меня и Алису? — Мне нужен только этот комбинат, ни больше, ни меньше. 

От меня немного отлегает. Значит, не убьют. Не изнасилуют. А остальное пережить можно, но только как долго это все будет решаться? Или пока не убьют. А что будет, если Минаев не отдаст комбинат? 

Я так хочу позвонить Дарине и спросить, какого дьявола?! Зачем она меня подставила! Я же доверяла ей. 

Желала так же накричать на Минаева за то, что втянул в это все, хоть я и сама сбежала, но даже представить не могла, что все вот так обернется. 

Откуда же мне было знать?

Я думала, что свободный человек и главная моя проблема — это мужчина, что требует ребёнка. А оказалось, я под прицелом. 

Не жизнь, а криминальная хроника.

Я хочу вновь завязать диалог. Попробовать вразумить Ерохина, но он и слушать не хочет, отворачивается от меня, отдавая приказ:

— Отвезите на базу и держите ее там, пока я не позвоню. 

— Что… — округляю глаза, давлюсь воздухом.  — Нет!

Смотрю на то, как он быстро запрыгивает в другой автомобиль и вскоре скрывается из вида, а этот лысый мужик вновь запихивает меня в то авто, на котором меня привезли. 

И вот теперь со мной не церемонятся, обращаются как с куском мяса. Пихают, толкают, я даже падаю и разбиваю колени в кровь. Мои слёзы и просьбы на них не действуют. 

Однако основная жесть происходит через несколько часов. Меня привозят в какое-то полуразрушенное здание, ведут на второй этаж. Вернее, схватив за шкирку, чуть ли не несут, потому что ноги не держат. 

А там… Мама, помоги… привязывают к стулу жесткой веревкой и заклеивают рот.