инглиш?» – «Йес, ай ду». Пошло бурное объяснение на английском. Стараясь говорить помедленнее, Настя по-английски объяснила, что ошиблась, потому, что ждала другого кавалера, поляка, с которым познакомилась вчера на пляже. Так еще час пролетел. При этом они сидели под навесом уличного кафе и распивали бутылочку недорогого кисловатого местного вина. Максим не смог дозвониться до своей Вероники, в гостинице ее не было, а сотовый она отключила. Постепенно он перестал расстраиваться из-за этого и принял утешения новой Вероники, что это – судьба, что свою девушку он найдет завтра, а пока можно повеселиться – на то и карнавал. «Да, уж, настоящий карнавал! Надо же, две Коломбины ждали двух Арлекинов – и перепутали их. А, хватит об этом! Вероника, пошли танцевать. Дэнсинг, понимаешь?» – «О, Йес!»

А утром она струсила. Было так хорошо ночью – и вдруг все испортить, предстать вместо прекрасной и легкомысленной незнакомки старой знакомой, ненужной, нелюбимой, навязчивой. Сюрприз лучше отменить совсем или перенести на неопределенный срок. Когда-нибудь потом, в старости, они посмеются над этим приключением. Пока же хотелось плакать. Но Настя убеждала себя, что получила за свои деньги свое счастье, и не будет жалеть об этом. Праздник кончился. Впереди – только будни. Максим, наверное, скоро женится на этой своей Веронике. А Насте остается либо брак по расчету, либо жизнь холостячки.

* * *

Марина гуляла с Сашей в парке возле дома. Сегодня они договорились встретиться с Петей с утра. Саша по привычке сразу же заснул в коляске. Марина прогуливалась по аллее. Она всматривалась в лица прохожих, чтобы не пропустить Петю. Жара, мучившая город с начала мая, в июне, наконец спала. Небо заполонили серые тучи, ветер гнал по асфальту откуда-то взявшийся мусор. Еще немного и заморосит осенний дождь. Не бывает у нас середины. Или солнце нещадно печёт, или холодный дождь сечёт. Ветерок завернул угол сетки, прикрывавшей коляску. Марина остановилась и нагнулась, чтобы подправить полог. Шедший навстречу мужчина внезапно затормозил у самой коляски.

– Марина!

– Костя?!

– Ты же Белых, а не Белова!

– Белова – мой псевдоним. Я журналистка, и книги пишу. – Марина стянула плотную косынку с головы и села на ближайшую лавочку. Ноги ее слушались плохо. Костя опустился рядом с ней.

– Боже мой! Я никогда не видел тебя в косынке. Я все потом думал, где я мог видеть эту журналистку?

– Костя, значит, ты теперь – Мишель?

– Не только у писателей бывают псевдонимы. – Костя снял черные очки, закрывавшие пол-лица и опустил капюшон легкой курточки.

– Вот так встреча!

– Да, уж встретились!

– Костя, зачем ты меня обманывал? Хотел посмеяться надо мной?

– Я тебя не обманывал. Ты же не спрашивала, Мишель я или нет?

– Зачем ты притворялся, что я тебе нравлюсь?

– А я не притворялся. Ну, конечно, ты – журналистка, и наверняка начиталась про меня всяких гадостей. Хотя, зачем врать, такой я теперь и есть. Понимаешь, Марина, когда я нечаянно встретил тебя, через десять лет, ко мне как будто вернулось моя юность, те дни, что были наполнены радостью и светом. Я же вас тогда был всего-то на три года старше, но я был ваш тренер. Я видел все ваши уловки и хитрости, как вы хотели понравиться мне. А мне нравилась ты. Но я был тверд, как скала, не мог рисковать репутацией. Я знал, что спорт – это единственное, что у меня есть, а иначе жизнь пойдет под откос. И пошла потом…

– Костя, я не знала.

– Что ты могла знать? Ты, москвичка!

– Я родилась в Красноярске, но моя мама – коренная москвичка. Родители перебрались в Москву, когда мне и двух лет не было. Я совсем не помню Красноярска.

– Значит, ты все равно москвичка: не жила в общаге, не снимала углы, не питалась в столовках. А я приехал из глубинки. Я тебе приврал немного про свою жизнь. Не было в нашем городке никакой спортшколы, и нормальной работы не было. Мужики пили, молодые, кто не спился, уезжали в поисках лучшей доли. Женщины скреблись на огородах, чтобы как-то прокормить семьи. Я учился в первом классе, когда к нам приехал Михалыч. Он отбирал детей для занятий борьбой. Я был счастливчиком, меня приняли в спортшколу. Жил я в интернате, учился там же и тренировался. Сначала вроде все шло как по маслу, результаты росли. Поступил в институт физкультуры, стипендию получал. Михалыч предложил мне пойти в младшие тренеры, дал вашу группу. Но потом у меня застопорилось. Выкладывался в зале до изнеможения, а на соревнованиях проигрывал раз за разом. В институте экзамены «автоматом» ставили только чемпионам, одну сессию мне простили, а потом выгнали.

Михалыч взял меня на две ставки, но без высшего образования и с маленьким стажем работы я получал по тарифной сетке очень мало. Правда, жить меня устроили в интернате. Михалыч хитрый жук был. Перспективных детей он себе забирал. Вся слава и деньги ему доставались. А я вкалывал по двенадцать часов в сутки, как раб. Однажды поругался я с ним, он меня и выставил. Поехал домой, к матери, работал грузчиком на базаре, да еще иногда на станции на разгрузке вагонов. Станция у нас маленькая, не бойкое место. Там встретил девчонку одну, и закрутило меня. Она на тебя была немного похожа, глаза такие же большие и карие, как твои. Женился. Но моя Галька еще той стервой оказалась. Да про это я уже говорил.

– А как ты стал Мишелем?

– Вернулся в Москву после развода, попытался тренером устроиться. Бесполезно. Михалыч не забыл меня, гад. С такими рекомендациями, что он дал, что мне осталось только на вокзале подрабатывать. А потом случай представился, и я его не упустил. В память Михалыча имя себе придумал. Не знал, гад, что я его, как червяка смогу раздавить.

– И ты раздавил?

– Конечно. Я обид не прощаю. Михалыч заслуженно получил. Он потом спился и помер.

– Ты доволен своей жизнью?

– Конечно. Чего еще мне желать? В деньгах купаюсь. Разъезжаю по заграницам, куда меня только ни приглашают. Говорят, у меня есть харизма. Женщины от одного моего вида сатанеют, выкладывают бешеные бабки, сами на шею вешаются, даже дерутся из-за меня.

– Почему ты подошел ко мне на улице? У меня нет больших денег, и я не поклонница стриптиза.

– А ты жестока!

– Не более, чем ты.

– Ненавижу всех этих баб, что крутятся вокруг меня! Они считают, что за деньги могут все! Могут купить не только мое тело, но и душу.