их матери, нагруженные тяжелыми сумками, сгорбившись и сутулясь, торопливо спешили домой к своим кухням, покрикивая на своих детей: «Ну, что ты тянешься, шевелись быстрее». То ли дело – моя мама. Она шла плавно, не спеша, держа в руках с идеальным маникюром перчатки из тонкой кожи. Гордо поднятая голова, развернутые плечи, уверенная поступь плавной походки – все кричало в моей маме: «Этот мир создан для меня. Мир должен гордиться, что я осчастливила его своим появлением». Мама наклонялась ко мне. Волны дорогих, вкусно пахнущих ароматов окутывали меня. Она неизменно целовала меня на глазах у мальчишек и нежно спрашивала: «Дорогой, как прошел твой день? Ты доволен?» Мальчишки никогда не смеялись надо мной, столько гордости и достоинства было в моей маме. Они мне признались как-то, что все, как один, завидовали мне.

Мы жили с мамой вдвоем. Несколько раз в неделю к нам приходила женщина, которая готовила и убирала квартиру. Она также занималась стиркой и всеми прочими хозяйственными делами. Отца я своего не помнил. Он умер, когда мне было всего два года. Папа был знаменитым ученым, преподавал в университете. Его большой портрет всю жизнь стоял у меня в комнате на столе. Самая большая комната в нашем доме называлась «кабинет папы». В ней не было свободных стен, только стеллажи с книгами. Маленьким я часто забирался с ногами в большое кожаное кресло и разглядывал разноцветные корешки папиных книг. Потом в университете создали музей, и мама продала университету папину библиотеку. Мама сделала ремонт в квартире и обновила обстановку.

Меня всегда тянуло к матери. Мне нравилось смотреть на нее, когда она в своих струящихся одеждах ходила по дому, красилась и причесывалась перед зеркалом. Маленьким я просился к ней в кровать. Мама строго грозила мне тоненьким пальчиком: «Савушка, ты уже большой. Каждый должен спать в своей кроватке».

Однажды в школе мы писали сочинение о маме. У детей нашего класса были мамы-врачи, мамы-инженеры и мамы прочих специальностей. А моя мама сказала мне, что она домохозяйка, сидит дома и занимается воспитанием сына. Я удивился, как она мной занимается, ведь большую часть времени я проводил с няней? Няня водила меня в гимназию, на занятия английским языком и в спортивную секцию. А на все лето меня отправляли к бабушке в Новосибирск. «Мама, давай с тобой поедем отдыхать вместе», – слезно умолял я маму. – «Я буду себя хорошо везти, только возьми меня с собой!» Мама ни разу не согласилась.

С Максимом мы были друзья неразлей-вода с первого класса. К нам прочно прилепилась кличка «Два мушкетера». Мы были неразлучны в школе и вне школы. До четырнадцати лет моя жизнь была безмятежной и счастливой.

В четырнадцать лет я уже знал об отношениях, которые бывают между мужчиной и женщиной, и не понаслышке. Именно тогда я стал ощущать присутствие постороннего мужчины в нашем доме. Прямо поговорить с матерью о таком деликатном вопросе я стеснялся. Однажды мы на три дня отправились на соревнования в другой город. Я сказался больным и уехал домой. Осторожно я открыл дверь своим ключом. Мать была не одна. Я приоткрыл дверь в ее спальню. С ней в постели был мужчина. Они были заняты друг другом и не видели меня. Я тихонько попятился и спрятался в своей комнате. Я забился в угол дивана и ждал, когда любовник моей матери уедет. Когда он уходил я в щелочку посмотрел в коридор. Мужчина поцеловал мою мать и довольный собой, покинул нашу квартиру. Это был отец моего закадычного друга Максима! Мой мир рушился, и его обломки больно падали на меня. Горячие слезы жгли щеки. Мать вошла ко мне в комнату и села рядом.

– Шлюха! Ты проститутка, вот ты кто! Ты мерзкая, ты грязная, а я тебя обожал!

– Прокричался, а теперь выслушай меня, – спокойно сказала моя мать, подправляя непокорный локон. – Раз уж ты узнал, то придется тебе рассказать все. Это твой настоящий отец. А насчет проститутки, ты не прав. В жизни я знала двух мужчин: того, кого ты считал свои отцом и того, кто им был на самом деле. А теперь суди сам, шлюха я или нет. Но главное не это. Если бы я была просто шлюхой, то никогда бы не заработала столько денег. То, что мы с тобой имеем – это все оплачено деньгами твоего отца.

Когда-то он не мог жениться на мне, глупой, забеременевшей от него девчонке: это повредило бы его карьере на заводе и разлучило с законным сыном, Максимом. Но он любил меня, хотел и дальше встречаться. Я согласилась на его условие, что никто и никогда не узнает о наших с ним отношениях. А он согласился на мое: давать деньги на твое воспитание и образование. Твоя учеба и развлечения, наша небедная жизнь – все это ЕГО деньги! А теперь выбирай: ты можешь кричать на весь мир о том, что случайно узнал или будешь молчать, не просто молчать, а виду не покажешь, о том, что тебе известно. У нас с тобой нет других источников дохода. Конечно, мы можем кое-что продать, тогда мы продержимся полгода или год, если будем экономить. У меня нет образования, нет специальности, я могу пойти мыть подъезды, а ты будешь сыном уборщицы без каких-либо перспектив в жизни. Итак, что ты выбираешь?

– Молчать, – выдавил из себя я.

– Я не сомневалась в твоем благоразумии. Обрати внимание, твой отец на тебя тратит столько же, сколько на Максима. Ты вместе с Максимом поедешь учиться в Сорбонну, получишь прекрасное образование. Отец поможет тебе устроиться на хорошее место. Ну, а дальше – сам пробивайся в жизни. И никогда не лезь к нему в родственники.

– Мама, он никогда не признает меня?

– Нет. Тебе мало того, что у тебя есть? Заметь, я сделала все, чтобы тебя не считали безотцовщиной. Ты можешь гордиться своей матерью: по документам – ты сын уважаемого и знаменитого человека.

– Ты, в самом деле, была за ним замужем?

– Конечно, глупыш. Все было законно. Ты родился после того, как наш брак был зарегистрирован. Скажу тебе больше, он так и не узнал, что ты не его сын. Он дал тебе имя своего деда – Савелий. К слову сказать, твой дед, был еще более знаменит, чем отец. Его имя даже упоминается в Большой Советской энциклопедии. У тебя замечательные анкетные данные.

– Боже, мой! Максим был мне другом!

– Что значит «был»? – мать нахмурила тонкие брови. – «Есть» и «будет»!