Спал Валера плохо. Точнее, вообще не спал. Два раза ходил в душ, мылся настолько горячей водой, что кожа огнем горела. Убрал осколки с пола, но при этом умудрился сильно порезать ладонь. Когда замывал ковер, чистящее средство попало на рану, та стала болеть. Но все равно Валера был рад, хоть пивом не несло. Он ведь вообще-то не любил алкоголь.

На работе коллеги списали его понурый и затравленный вид на переживания о смерти матери.

– Хотела бы я, чтобы мои дети меня так самозабвенно любили, – услышал Валера в коридоре.

«Тупая дура, – подумал он. – Ты понятия ни о чем не имеешь!»

В кабинете, как всегда, царили порядок и чистота, тут Валера протестные настроения не реализовывал.

– Может, возьмешь пару дней, отдохнешь? – заглянул в комнату заместитель директора.

Валера выдавил благодарную, чуть скорбную улыбку и отказался. При мысли о том, чтобы сидеть безвылазно в квартире, скрутило живот. Нет, все же надо ее продать, как сорок дней пройдет. Или раньше.

Весь день Валера уговаривал себя соблюдать спокойствие, вести себя невозмутимо. Что произошло-то? Вспомнился детский ужастик, всего лишь еще один неприятный эпизод, привнесенный в жизнь матерью. По чистому совпадению в этот момент шла передача, показали отрывок из мультика. Мультфильм – ничего больше! Детище сценариста, режиссера, художников и прочих специалистов. Звезды советского кино Смоктуновский, Чурикова и другие озвучивали роли и наверняка не боялись того, что творилось на экране.

Грязнули не существует и никогда не существовало. Это порождение больного воображения матушки плюс собственные детские фантазии Валеры.

Придя домой, он продолжал талдычить это всякий раз, когда в голову приходила мысль о Грязнуле. А поскольку выкорчевать из сознания это существо никак не удавалось, весь вечер Валера спорил сам с собой, ругался, убеждал прекратить чудить.

Около одиннадцати принял снотворное (не спать две ночи – это перебор), разложил диван, постелил постель и подошел к окну задернуть занавески, как всегда делал.

Грязнуля был там. Стоял возле подъезда, под фонарем, на маленьком пятачке света. Скрюченная фигура, уродливый горб, крупная голова, ухмыляющийся огромный рот. Грязнуля довольно потирал маленькие ладошки, предвкушая добычу.

Валера с мышиным писком отпрянул от окна. Перед глазами все плыло. Когда через некоторое время он решился выглянуть еще раз, никого на улице не было. Показалось? Возможно, человек и был, но именно человек, никакой не Грязнуля.

«Разве я мог перепутать? Всего лишь второй этаж, видно хорошо».

Но у страха глаза велики. Он сам себя накрутил!

Лекарство подействовало, Валера заснул. Однако среди ночи мочевой пузырь поднял его с кровати. Часы показывали три тринадцать. Мать родилась тринадцатого марта. Март – третий месяц. Почему это пришло в голову?

Возвращаясь из ванной, Валера погасил свет в коридоре и в наступившей тьме увидел тень. Черная, как помыслы грешника, она промелькнула вдоль стены. Скользнула и скрылась.

Валера шарахнулся обратно. Зажег свет в прихожей. Грудь сдавило, в глазах закипали слезы ужаса и отчаяния. Грязнуля. Это он!

Остаток ночи Валера просидел на кухне. А утром позвонил на работу и сказался больным. Ему посочувствовали, велели не беспокоиться, поправлять здоровье.

Весь день Валера вычищал квартиру. Мать была права, Грязнуля и впрямь существует. Может, она видела его. Знала, что эта тварь есть на белом свете, пыталась уберечь Валеру, но он… Вот болван!

Мебель и вещи матери не вернуть, но можно все в комнате вымыть и поклеить новые обои, побелить потолок, ламинат или линолеум постелить. Так получится, что он делает ремонт, а это же хорошо, верно? Валера съездил в магазин, купил обои, которые понравились бы матери, и все, что требовалось для ремонта. Нашел в Интернете бригаду. Договорился, что рабочие придут послезавтра.

Уборку в квартире делал с такой тщательностью, что и Ирина Львовна не нашла бы, к чему придраться. Вычистил плиту, отдраил плитку в ванной, постирал занавески. Ни пылинки, ни соринки.

Ночь надвигалась, как лавина, готовая похоронить под собой все живое. Десять вечера, одиннадцать, полночь. Валера кругами ходил по комнате, попеременно то уговаривая себя перестать верить во всякую чушь, то гадая, все ли сделал правильно, чтобы не дать Грязнуле повода забрать его.

Обессилев, вконец запутавшись, Валера рухнул в постель. И подскочил на месте: сработала сигнализация в его машине, что стояла под окном. Такое иногда бывало, но тоскливый ужас уже шевелился под ложечкой: это неспроста. Взяв ключи, Валера вышел на балкон и нажал на кнопку сигнализации. Машина послушно умолкла.

Но перед этим на долю секунды в салоне вспыхнул свет.

Карлик был там. На переднем пассажирском. Он смотрел на Валеру, он его видел. Глаза жадно сверкали, рот был распахнут, как пасть зверя, кривые крупные зубы стали еще больше. Валера потерял сознание.

Очнулся от холода: октябрь, ночью минус, еще и дождь пошел, а Валера лежит на балконе в трусах и футболке. Он тяжело поднялся, втащил свое тело в квартиру, где тоже было холодно, закрыл балконную дверь.

Три тринадцать. Совпадение?

Валера лег на диван, завернулся в одеяло, как в кокон, закрыл глаза.

Скрипнула дверца шкафа, но он глаза не открыл. «Если я тебя не вижу, значит, тебя и вовсе нет. Ты не существуешь», – так он говорил себе в детстве в похожих ситуациях. Сработает ли?

Валера услышал шорох. Маленькие ножки, тихо топоча, приблизились к дивану. Прошелестела длинная накидка. Прозвучал утробный смешок и что-то вроде урчания, вызвавшего в памяти образ голодного уличного кота.

Сухой шелест – карлик потирал ладони.

Валера зажмурился еще крепче, почувствовав на щеке ледяное зловонное дыхание. Но ведь он все сделал верно, сегодня он не нарушал правила и исправлял свои ошибки. Мама говорила, ошибки нужно исправлять.

Или стало уже слишком поздно?

Холодная рука коснулась пылающего лба Валеры. Грязнуля причмокнул толстыми губами. Наверное, в эту секунду из его рта высунулся змееобразный черный язык. Так ли это, Валера не знал. Он же не открывал глаз, не смотрел.

Если я тебя не вижу, значит, тебя и вовсе нет. Ты не существуешь.

Если я тебя не вижу, значит, тебя и вовсе нет. Ты не существуешь.

Если я тебя не вижу, значит…

…Рабочие, которые пришли делать ремонт, постучали и ушли, не получив ответа. Их руководитель позвонил заказчику, но тот не взял трубку. Написал сообщение, потом еще одно, на все лады костеря необязательного клиента, и махнул рукой.

По-настоящему хватились Валеру на работе, когда он не вышел ни через день, ни через два. На звонки не отвечал, на письма и сообщения – тоже. Начальник