Марина повернулась на бок. Олег осторожно прилег возле жены, хотя ему хотелось пойти в ванную и прополоскать рот. Делать этого он, разумеется, не стал.

Заснул быстро, и сквозь сон услышал телефонный звонок.

«Не буду вставать», – подумал он.

Утром, поднявшись по звонку будильника, вспомнил про ночной звонок, решил, что жена включила телефон обратно в розетку. Однако, почистив зубы и умывшись, вышел в коридор и убедился, что это не так. Провод валялся на полу. Значит, ночью телефон не мог звонить! Видимо, ему приснилось. Он воткнул вилку в розетку. Аппарат словно ожидал этого и затрезвонил снова.

– Алло! – вскрикнул Олег и почти не удивился, когда ему не ответили.

– Что такое? – спросила Марина, выходя из кухни. – Молчат? А ты звонка ждешь?

Он заметил, что волосы у нее тусклые, даже грязные, свалявшиеся, как у старой куклы. А ведь она всегда за ними ухаживала, да и вчера вымыла… Кожа лица казалась сухой и тонкой.

– Не жду я ничего, – грубо ответил Олег. – А ты себя хорошо чувствуешь?

– Лучше, чем ты думаешь, – отозвалась она. – Но все же у меня слабость, спала плохо. Останусь дома сегодня. Приходи побыстрее.

Олег подумал, что ему вообще не хочется сюда приходить, но кивнул и выдавил улыбку.

На работе все было, как всегда. Только, по словам заведующего кафедрой, грипп докатился и до них: лаборантка Лариса заболела, не пришла.

– Да и ты, Олег Иванович, выглядишь нездоровым.

– Сам не пойму, – ответил он, – жена приболела, и я, похоже, заразился.

– Держись, болеть никак нельзя, – сказал завкафедрой и похлопал Олега по плечу.

Олег просидел в университете допоздна, сколько мог, а потом хотел заехать в одно место, но не стал. Отправился к жене.

Марина была дома. Стоило ему открыть дверь, вышла в прихожую. Выглядела еще хуже: под глазами – темные круги, кожа рыхлая, а волос на голове стало как будто меньше, сквозь них просвечивал череп.

– Может, врача вызовем?

Женщина в упор глянула на него и вдруг рассмеялась. Долго хохотала, даже закашлялась, а Олег стоял, как дурак, и слушал. Воздух в квартире был затхлый, словно давно не проветривали и вдобавок неделю не выносили мусорное ведро. А еще со стены исчезло зеркало.

Отсмеявшись, Марина снова посмотрела на мужа и скомандовала:

– Мой руки и ужинать.

– Зеркало куда подевалось?

– Разбилось, я вынесла его на помойку, – пожала плечами Марина.

В ванной Олег не обнаружил зеркала, висевшего над раковиной. Вымыл руки, вытер, пришел на кухню и спросил:

– То, что в ванной, тоже разбилось? Просто так, сами по себе, оба зеркала взяли и…

– Не задавай вопросов, если не уверен, что готов услышать ответ, – проговорила Марина, и от ее мерклого, змеиного взгляда ему стало дурно.

Олег сел к столу, жена поставила перед ним тарелку. В ней болталась неаппетитная на вид густая жижа. Кусочки овощей были нарезаны небрежно, вместо мяса плавали странные ошметки.

– Суп сварила, – произнесла Марина. – Попробуй, вкусно.

– А сама почему не ешь?

Жена не ответила на вопрос, вместо этого проговорила:

– Тебе сегодня целый день названивали.

– Кто?

Она усмехнулась.

– Никак не поговорить, верно?

Олег взорвался. Ему было так неловко, дико и вместе с тем жутко, что он не мог больше терпеть. Вскочил со стула, выплеснул варево из тарелки в раковину и проорал:

– Да что с тобой? Что происходит? И кто, по-твоему, должен мне звонить?

Она не отреагировала, вышла из кухни.

Олег стоял, тяжело дыша, жалея, что давно бросил курить. Руки тряслись, в голове беспорядочно метались обрывки мыслей. Через некоторое время, чуточку успокоившись, он двинулся к двери и, проходя, посмотрел в раковину, подумав, что надо бы смыть остатки супа.

Увидев, что находится на дне мойки, Олег отшатнулся, шарахнулся к стене. Земля. Черная, жирная земля, в которой копошились белые черви.

Хватаясь за сердце, он выскочил из кухни. Марина стояла в прихожей, широко расставив ноги, склонив голову, улыбаясь краешком рта. Руки она убрала за спину, и во всей ее позе было что-то настолько неестественное, что Олег испугался еще сильнее, даже про землю и червей позабыл.

– Марина, – прошептал он, когда вновь обрел способность говорить. – Твой суп…

Она глядела искоса, неловко вывернув шею.

– Не нравится? – Резко вскинула голову. Позвонки хрустнули. – А у меня теперь забот полон рот! Полон рот! – Жена оскалилась, словно желая это продемонстрировать. – И времени нет. Давай-ка спать ложиться. Поздно уже.

– Поздно? – растерялся он и поглядел на часы.

Когда вернулся с работы, было около семи. Олег полагал, что прошел максимум час, однако стрелки замерли на отметке десять вечера.

Быть такого не может! Но тьма за окнами была плотная, а в окнах соседних домов горел свет. Марина права: поздно, нужно ложиться спать.

Жена развернулась и неуклюжей, косолапой походкой направилась в спальню.

– Душ не примешь? – спросил он.

– Я и без того чистая. А ты помойся и приходи, не заставляй себя ждать. Все равно ведь придется.

«Что придется? Почему она так странно говорит и ведет себя?»

Олег закрылся в ванной. Просидеть бы здесь всю ночь… Абсурд! Он что, боится собственной жены, с которой прожил столько лет?

Мыкались по общежитиям, потом квартиру получили, обустраивали. Работали, отдыхать ездили (правда, в последнее время жена чаще на дачу, а он – в санаторий). В театры ходили, на выставки. Мать Олега, покойница (умерла два года назад, во время Олимпиады, смотрела по телевизору, как Олимпийский Мишка в небо улетает, и скончалась), очень любила Марину. Невестка готовила вкусно, была мягкой, деликатной; всегда старалась угодить свекрови. Детей, правда, у супругов не было: Марина хотела, но Олег был против, от них суета и шум. А он человек науки.

И вот эту свою Марину, тихую и скромную женщину, он боится?!

Вымывшись, Олег насухо вытерся, бросив взгляд на то место, где прежде висело зеркало. Чертыхнулся про себя: что на Маринку нашло? Климакс, может? Говорят, женщины тяжело переносят этот период.

В спальне было темно. Олег погасил свет в прихожей, вошел, сел на кровать.

– Что с тобой творится? Хочешь, поговорим об этом?

Жена снова лежала на спине, глядя в потолок, освещенная белым светом необычайно яркой луны. Время от времени на луну набегали тучи – и по лицу Марины ползли извивающиеся тени.

– Поговорить хочешь? – глухо спросила она. – А давай!

Олег прилег рядом с женой, она повернулась на бок, и их лица находились друг напротив друга. Неприятный запах накатывал волнами, и Олег скривился от отвращения, радуясь, что в темноте этого не видно. Неужели она не может помыться, зубы почистить? Потом ему пришло