Я ойкнул, споткнувшись о допотопную пишущую машинку, перешагнул через какие-то перевязанные коробки и пробрался к чердачному окошку, задёрнутому в несколько слоёв паутины как плотной занавесью. Мне удалось кое-как содрать её старой шваброй, но освещения всё равно не хватало.

Я уже решил, что придётся вернуться за фонариком, потому что при таком освещении всё равно ничего не найдёшь. Тем более если сам не знаешь, чего ищешь. Но вдруг приметил рядом на столе небольшую коробку. Почему именно она в тот момент привлекла моё внимание, я не знаю, но интуиция в очередной раз не подвела.

В ней было несколько пачек фотографий, перевязанных чёрными лентами. Я поставил коробку на подоконник и достал первую пачку. Старые семейные снимки. Однотонная сепия, фото с торжеств – чьи-то дети, папы, мамы, бабушки, дедушки и общие фото. На некоторых из них черти были в маскарадных костюмах, видимо, устраивали домашние постановки или маскарады на праздники. И вот…

На одной такой семейной фотографии, как мне показалось, мелькнуло кое-что странное. Позади семьи, судя по украшенной палке[7], снятой явно во время празднования Дня тринадцатого снега, на заднем фоне стоял призрак могучей рогатой женщины. Мне показалось, что я её где-то уже видел.

Я вытащил эту фотографию, сунул в нагрудный карман и бегло просмотрел ещё пару пачек. Больше ничего интересного не оказалось. Я положил коробку на место и стал пробираться через завалы обратно к выходу.

– Пан Брадзинский, – мягко начал Вильям, терпеливо ожидавший меня внизу, – мне непонятно, что вы ищете? Разве призрак может оставить след?

Я вернул лестницу на место и показал ему фото.

– Видимо, это бывшие владельцы. – У хозяина отеля дрогнул голос.

– А что с ними стало? Почему они оставили здесь свои личные вещи?

– Потому, что все они погибли. Ну, кроме тех, кто успел уехать раньше.

– Погибли? Где? Как это произошло?

Призрак покачал головой, не в силах ответить на все вопросы сразу, и махнул рукой, приглашая меня следовать за собой. Как я понимаю, о таких вещах лучше не разговаривать в общем коридоре. Мы спустились в фойе, и призрак пропустил меня вперёд, привычно встав за стойку регистрации.

– Это тёмная история, сержант. Говорят, почти вся семья погибла в короткое время один за другим. Причина неизвестна до сих пор. Просто их находили мёртвыми в своих постелях. Причём за закрытыми дверями. С тех пор дом всё время сдавали внаём. Он сменил несколько постояльцев, пока наследники не решили выставить его на продажу.

– Эти черти умерли так же, как ваш постоялец?!

– Ну что вы, какая здесь может быть связь? Тем более что это было давно.

– То есть следствие не проводилось? – задумчиво констатировал я. – Впрочем, о чём говорить, ещё каких-то тридцать – сорок лет назад полиция вообще не вмешивалась в семейные разборки.

– Это считалось неэтичным, – подтвердил Вильям.

– Можно, я заварю себе кофе?

– Конечно, сержант. Будьте как дома. Вы же знаете, где у нас что.

Я включил электрический чайник и насыпал в кружку две ложки самой дешёвой «Аграбики».

– А чем занималась эта семья, вы случайно не знаете? – спросил я. У меня вдруг возникло одно подозрение, и призрак его тут же подтвердил.

– Кажется, это была актёрская династия, – ответил он, поднимая на меня округлившиеся глаза. – Значит, это действительно может быть как-то связано с… ну, со смертью месье Гаррикасяна?!

– Возможно… А эта труппа – первые актёры, поселившиеся у вас после покупки второй половины дома?

– Да…

Это внушало тревогу, нужно будет присмотреть за оставшимися актёрами.

– Ясно. Значит, вы купили дом с «тёмной историей»? – фыркнул я.

– Повторяю, пан Брадзинский, во-первых, на тот момент я этого не знал, – виновато улыбнулся призрак. – Во-вторых, кто же будет ждать столько лет только затем, чтобы убить какого-то заезжего актёра? Где логика?

– О, поверьте моему опыту, логика и преступник редко дружат меж собой. – Делая глоток, я поднял взгляд на противоположную стену и чуть не поперхнулся кофе. Со старой картины на меня смотрела та самая широкоплечая чертовка с фотографии!

То же платье с заниженной талией, как носили в начале прошлого века (у призраков принято вечно ходить в том, в чём их застала смерть), тот же отложной воротник и пояс с бантом, та же причёска – короткое каре. Но художник добавил ещё жёсткий, пронизывающий взгляд. Вот почему она показалась мне знакомой, я же видел её при входе в отель.

– Вам нравится картина? – неправильно понял меня Вильям. – Она висела на той половине дома. Я решил, что здесь портрет будет смотреться лучше. Хорошая рама, реалистичная манера живописи. Не то что современные мазилы-абстракционисты, рисующие нос на боку и три уха…

– Вам она никого не напоминает? – Я сунул руку за пазуху и достал старое фото.

– Подождите… – сощурившись, пригляделся призрак. – Но это же она!

– Вот именно. Привидение на заднем плане. Вы точно её не знаете?

– Увы, если эта дама из прошлого века, то мы с ней не встречались в жизни. А после смерти призраки вообще редко общаются меж собой.

– Может, картина подписана?

Вильям с сожалением помотал головой. Ни имени художника, ни имени натурщицы он не знал.

И всё-таки в деле наконец-то появилась первая зацепка. Конечно, пока ничто не связывало Даму с портрета со смертью постояльца. Ну, кроме того, что она жила в доме с актёрами, которые все погибли практически таким же образом, как месье Гаррикасян, но я уже явственно чувствовал, что это не просто совпадение.

Услышав скрип лестницы, мы оба подняли глаза и увидели спускающуюся парочку наших знакомых. Лица у обоих были хмурые, в глазах застыло одинаково отстранённое выражение. Но оба уже успели нарядиться в костюмы и навести грим тринадцатиснежных персонажей. Девушка была в длинном платье, с разрезом почти до пояса с одной стороны, чтобы был виден объёмный гипс. Плюс фривольный розовый костыль под мышкой, ярко накрашенные губы и рискованное декольте.

Месье Клошар надел камзол и панталоны франкского дворянина эпохи романтизма, накинув на плечи длинный вампирский плащ с огромным стоячим воротником и алой подкладкой. Мягко говоря, не в тему, но ладно. На голове у него был рыжий всклокоченный парик с огромными бараньими рогами на висках, на лице большой горбатый нос и устрашающий грим.