– Откуда здесь фотография? Люда привезла? – предположила Ирма.

– Она здесь почти не бывала. И зачем возить сюда снимки, да еще детские? Они с Димой не собирались здесь жить, – возразила Татьяна. – Не знаю… Если она родом отсюда, может, ее мать была знакома с кем-то из живших здесь… Это ведь было давно, сейчас не догадаешься с кем. Может, с тем же Бельским? Люда его точно знала – она же и нашла этот дом.

Марфа все это время молчала, не изъявляя желания дальше язвить над гадалкой. То ли ее смутило то, что Нина повторила свои предсказания, не зная, что держит в руках снимок Люды, то ли она обдумывала что-то свое… Наконец она взглянула на часы и встрепенулась:

– Полвторого! Сейчас магазин закроют, а мне еще нужно купить веревку, топор и молоток!

– Что?! – изумилась Татьяна.

– Это нужно для разметки участка. Колышков настругаем из бревна – я нашла в сараюшке одно, не очень гнилое. А инструментов у этого алкаша никаких нет! Даже топора – а он есть даже в самом распоследнем частном доме! Я побежала!

И ее смело как вихрем, только рассыпался по лестнице дробный стук ее низких каблуков да хлопнула внизу входная дверь. Гадалка, стоявшая у окна, глубоко и шумно вздохнула. Повернулась – ее лицо было бледно и казалось сонным.

– Можно прилечь? – спросила она, пугая Татьяну взглядом своих полуприкрытых глаз. Казалось, она вот-вот упадет или уснет стоя. – Вот здесь… Мне все равно где.

Она грузно присела на топчан, заваленный тряпьем, оставшимся от Бельского, затем легла, с трудом подняв ноги на постель, и замерла. Женщины изумленно переглянулись.

– Давление, – тихо пояснила Нина, не открывая глаз. – Оно у меня очень низкое и сейчас еще понизилось. Мне надо полежать.

– У вас есть лекарства? – встревожилась Татьяна.

– Обычно я пью коньяк, но фляжка осталась дома.

– Полежите, отдохните! – Ирма взяла подругу под локоть и увлекла ее вниз. На кухне, прислушавшись к тишине наверху, она шепотом спросила, что Таня думает обо всем этом. В частности, о Марфе.

– Тебе не кажется, что она очень уж влезает в Димины дела?

– Не знаю, – замороченно ответила Татьяна. В этот миг она уже бесповоротно жалела о том, что согласилась на эту поездку. Она бы уехала прямо сейчас, но как быть с Ниной? Та явно не притворялась, изображая гипотонический криз, и в дороге ей могло стать совсем худо.

– Не знаешь, потому что деликатничаешь с ним! – упрекнула ее подруга. – Он, мол, взрослый, сердится, когда лезут в его дела! Боишься с ним поссориться, а за него самого не боишься?

Татьяна отмолчалась. Как-то раз, доведенная сентенциями подруги на тему воспитания детей вообще и сыновей в частности, она заявила той, что если бы Ирма имела своих детей, она бы так легко не рассуждала. Ирма смертельно обиделась, и подруги сблизились снова чуть ли не через полгода.

– Он живет с ней в одной квартире! Если они еще не спят вместе – плюнь мне в глаза!

– А где ему еще жить? Свою квартиру он продал, к нам не пойдет. Сюда переехать, что ли?

– Дальше-то что будет? По-твоему, эта Марфа согласится, чтобы он у нее остался? Да еще бесплатно? Где она работает – в Германии, кажется? Ты как-то рассказывала.

– Может, и согласится. – Татьяна почти не сознавала, что отвечает, – в этот момент ей послышался мучительный стон наверху. – Послушай, Нине нужен врач. Вызвать «скорую»? Я уже сто раз пожалела, что затеяла все это!

– Я тоже, – призналась подруга. – Хотя со снимком она здорово угадала. А что толку – помочь-то мы все равно ничем не можем!

– У меня такое ощущение, что меня заставили делать какую-то важную операцию, а я ведь не хирург! – пожаловалась Татьяна. – Прямо как в кошмарном сне. Ни за что больше сюда не поеду, мне здесь дышится тяжело! Хоть бы коньяк был под рукой – откачали бы Нину и уехали!

Она распахнула окно, впустила в кухню прохладный воздух. День был свежий, пахло настоящей весной. В переулке не было ни души – только возле припаркованной у калитки Ирминой «Тойоты» отирался рыжий кот, соблазненный запахом бензина. Откуда-то из углового дома слышалась приглушенная танцевальная музыка, обрывки голосов – тамошние обитатели явно использовали майские выходные на всю катушку. Татьяна засмотрелась на этот совершенно сельский пейзаж и очнулась только от удивленного возгласа Ирмы:

– Не поверишь, но коньяк здесь есть!

Она стояла у открытого кухонного шкафчика в вертела в руках наполовину пустую стеклянную фляжку.

– И даже не из самых дешевых – армянский. Неужели Бельский так культурно пил?

– Алкоголик бутылки не оставит. – Татьяна тоже заглянула в шкафчик. – Растворимый кофе, сыр, конфеты… Наверное, это Люда начинала хозяйничать.

– Или Марфа, – едко подцепила ее подруга, наливая коньяк в чайную чашку, расписанную аляповатыми ромашками. – Пойду угощу Нину – и рванем отсюда. Расследование кончено, оно у меня уже вот где!

Она пробыла наверху минут пятнадцать, не меньше. Татьяне не хотелось подниматься – не было желания снова видеть сонное, измученное лицо гадалки, слушать ее пугающие высказывания. Она дала себе слово – никогда больше не связываться ни с чем подобным. «Молодежь правильно надо мной смеется. Старая дура – решила поиграть в страшилки! Нина может устраивать свои представления платно или задаром, но доказать-то все равно ничего не сможет – тут Марфа права на сто процентов. Сегодняшний случай с фотографией – никакое не доказательство. Кстати, надо ее забрать. Отдам матери».

Татьяна сунула снимок в сумку и собралась было позвать подругу, как вдруг краем глаза уловила какое-то движение в переулке. Повернулась к окну, увидела фигуру в красном свитере, мелькнувшую у калитки. Через несколько секунд заскрипели доски крыльца, и в проеме открывшейся двери показалась Марфа.

– Не успели до перерыва? – автоматически спросила Татьяна, но та ответила не сразу. Марфа сильно задыхалась, будто от бега, ее грудь высоко вздымалась под красным свитером, щеки были бледны, глаза бесцельно блуждали. Наверху послышался громкий голос Ирмы, и молодая женщина резко вздрогнула, будто от удара хлыстом. Ее взгляд остановился на Татьяне. В этот миг она была похожа на внезапно проснувшегося лунатика.

– Что? Не успела… – Она зачем-то снова открыла дверь и, выглянув наружу, заперла ее.

– Случилось что-то? – озадачилась Татьяна. – Такое впечатление, что за вами кто-то гнался!

– Что вы, нет! Я вроде бы даже никого и не встретила… Вроде бы… – Марфа присела на расшатанный венский стул. Ее учащенное дыхание постепенно приходило в норму. – Удивительно малолюдное место.

– Да уж, – поддержала ее Татьяна. Она все еще присматривалась к молодой женщине – странный вид гостьи удивлял ее. – Неудивительно, что не нашлось никаких свидетелей.

– Свидетелей? – Марфа еще раз глубоко вздохнула и окончательно пришла в себя. Она все еще была очень бледна, но уже не задыхалась, и вид у нее был скорее, болезненный, чем возбужденный. – Каких свидетелей? Зачем?