На КВ-1 вышли сразу два угловатых серых Pz.Kpfw.III Ausf.G с 50-миллиметровыми пушками. Одиннадцатая танковая дивизия — намалеванные белым «призраки» с мечами зловеще ухмылялись с бортов немецких танков, не предвещая ничего хорошего.

— Это мы еще посмотрим! Сто немытых вам за шиворот! — зло выругался Горелов и пнул сидящего ниже механика водителя: — Короткая! Башнер, бронебойным — огонь!

— Есть огонь! — отозвался меткий «сын степей», — уши заложило от грохота орудия Л-11, несмотря на наушники танкошлема.

Танки разделяло метров двести, и в обзорную панораму Николай увидел, как его 76-миллиметровая болванка влупила прямо в бронированную маску короткоствольной пушки, заклинив ее!

Но тут и в ответ прилетело со второго «панцера»! По броне башни словно ударило гигантской кувалдой. У Николая Горелова все поплыло перед глазами, уши забило как будто ватой, но лейтенант взял себя в руки.

Могучий «Клим Ворошилов» практически не пробивался из немецких танковых пушек: немецкий 50-миллиметровый подкалиберный снаряд танковой пушки KwK 39 L/42 пробивал борт КВ с дистанции триста метров, а лоб корпуса — только с дистанции в сорок метров. И то — если очень сильно повезет.

Противотанковая артиллерия также была малоэффективна: так, бронебойный снаряд 50-миллиметровой противотанковой пушки Pak-38 позволял поражать «Клим Ворошилов» на дистанции только меньше пятисот метров, да и то — в благоприятных условиях.

Но удары снарядов, да еще и практически в упор, все же были ощутимы, особенно для экипажа. Наводчик Кайтар Ибрагимов невольно оперся рукой о бронированную стенку башни, чтобы сохранить равновесие. И в это время как раз пришелся удар немецкого снаряда! Казах вскрикнул и прижал раненую руку — она на глазах распухала! Обычно спокойное восточное лицо «сына степей» исказила гримаса боли. Ибрагимов сполз со своего сиденья на пол боевого отделения, скорчившись от боли и неслышно вопя в реве двигателя и грохоте выстрелов.

Заряжающий очумело тряс головой — и ему досталось. Из носа текла кровь.

«Клим Ворошилов» снова содрогнулся от удара немецкого снаряда. Не выдержав сотрясения, заглох мотор, остановилось пламенное сердце сталинского богатыря.

Снизу, из отделения управления, раздался забористый мат старшины Стеценко, пытавшегося завести дизель. Пуск двигателя на КВ-1 обеспечивался стартером СТ-700 мощностью пятнадцать лошадиных сил или сжатым воздухом из двух резервуаров емкостью пять литров каждый. Они размещались в боевом отделении машины. Но пока вся эта машинерия помогала мало.

Вот черт, как же не вовремя он заглох, да еще вдобавок контузило башнера и заряжающего! Жизнь всего экипажа повисла на волоске.

— Мужики! Все живы?

— Живы-живы… — отозвался механик-водитель старшина Стеценко.

Сейчас немцы прицелятся точнее и раздолбают «Клима Ворошилова»! Ну, не бывать этому!

Мешкать было нельзя. Лейтенант Горелов выхватил из боеукладки унитар с серым остроконечным бронебойным снарядом и вогнал в казенник орудия. Рывком закрыл затвор и приник к прицелу, наводя башню на цель. Уточнил вертикальную наводку и грохнул бронебойным прямо под скос башни гитлеровского «панцера»!

Тот стоял примерно в три четверти к «Климу Ворошилову» и тоже развернул свою плоскую башню с высоким кругляшом командирской башенки.

Советский бронебойный снаряд попал в «скулу» — переднюю треть башни сразу за бронемаской 50-миллиметровой короткоствольной пушки. От прямого попадания вражеский танк содрогнулся.

А в душной от пороховой гари башне Николай Горелов нашаривал очередной бронебойный снаряд. Цикл автоматики танковой пушки отработал — затвор открылся сам, выбросив дымящуюся гильзу. Новый унитар скрылся в казеннике, захлопнулся затвор орудия.

В этот раз Горелов взял чуть пониже, целясь в лобовой лист корпуса «Панцера-III». Выстрел! Удар болванки приходится на угол коробки квадратного корпуса Pz.Kpfw.III Ausf.G. Бронебойный 76-миллиметровый снаряд раскалывает броневые листы немецкого танка! Тот замирает, опустив короткий хобот 50-миллиметровой пушки KwK 39 L/42.

Немецкие танкисты попытались выбраться из подбитых машин, но Горелов накрывает их осколочно-фугасным выстрелом. Смертоносные когти иззубренных каленых осколков разрывают их тела.

Оба немецких танка застывают дымящимися надгробиями, а «Клим Ворошилов» продолжает свое беспощадное путешествие. У орудия — лейтенант Горелов: он теперь и командир, и наводчик. Иван Лаптев вроде бы оклемался и уже держит снаряд наготове, чтобы дослать его в казенник танковой пушки. А вот Кайтару Ибрагимову совсем плохо: видать, руку переломало от резкого сотрясения брони при ударе.

Горелов развернул башню, в поле зрения попал длинный ствол 88-миллиметровой зенитки. Сердце у лейтенанта похолодело: ну все, сейчас она нас разделает под орех!..

После поражения Германии в Первой мировой войне Версальский договор запрещал немцам иметь зенитную артиллерию, а все имевшиеся зенитные орудия подлежали уничтожению. Однако уже в двадцатых годах немецкие инженеры вновь занялись разработкой подобного вооружения. Работы велись тайно в Германии, а также в других европейских странах. В целях секретности новые полевые и зенитные орудия, изготовленные на рубеже двадцатых и тридцатых годов, получили обозначение «образца 1918 года», как будто были созданы еще в период прошедшей войны. Таким образом, разработанная в 1931 году фирмой Круппа 88-мм зенитная пушка именовалась «88-миллиметровое зенитное орудие образца 1918 года».

Первые образцы пушки Flak.18 были построены в Эссене, а боевое крещение новая зенитная артсистема получила в Испании. Там она применялась не только против воздушных целей, но и против танков. Поэтому на орудия стали монтировать бронещит.

Полуавтоматический клиновой затвор обеспечивал скорострельность до двадцати выстрелов в минуту. Противооткатные устройства включали в себя гидравлический тормоз отката и гидропневматический накатник. Основанием лафета служила крестовина, у которой боковые станины при переходе в походное положение поднимались вверх, а продольная балка играла роль повозки.

Зенитка калибра «восемь-восемь» была смертельно опасна для всех танков, особенно — в начале войны.

Но внезапно на позициях зенитчиков люфтваффе поднялся гигантский фонтан взрыва. Это КВ-2 прикрыл из своей шестидюймовой гаубицы своего «младшего брата». Два этих стальных динозавра методично превращали в пыль станционные строения. Взрывы мощных 152-миллиметровых снарядов в зимней войне с Финляндией обрушивали бетонные доты с толстыми стенами! А тут были всего лишь кирпичные постройки. И они осыпались грудами битого кирпича и щебня. Выжить в этом аду было просто невозможно.

Снова взревел могучий дизель В-2, забились в бешеном галопе полтысячи огненных коней.

— Порядок, командир! Завелись!

— Вперед, старшина! Раздавим фашистскую гадину!

* * *

А на железнодорожных путях немецкий бронепоезд «Panzer Zug» вел огонь из французских полевых 105-миллиметровых гаубиц, размещенных на железнодорожных платформах. Трофейные орудия размещались на специальных поворотных станинах и могли вести круговой обстрел. Причем направление обстрела зависело только от устойчивости всего бронепоезда. Это была импровизация, но импровизация исключительно удачная. Наличие артиллерии, которая может вести огонь с закрытых позиций, делала бронепоезд опасным противником. Пушки били по наступающим танкам майора Потапова и рассеивали пехоту. Нужно было во что бы то ни стало уничтожить мощный бронированный состав.