– Чтобы предотвратить войну в Европе. Все мы помним бедного принца с его мечтами объединить Европу под властью вялой династии. Именно с этой целью он выдал старшую дочь за кронпринца Пруссии. Но это не устроило Бисмарка. И теперь этот ужасный немецкий зверь рыщет по задворкам Европы, где, как все мы знаем, со времен падения Наполеона царил относительный мир. А в лице Бисмарка вы столкнулись с человеком безжалостным, целеустремленным, обладающим колоссальным мастерством в политике и стратегии…

– Который может погубить нас всех, – кивнул Рэдклиф. – И который, как вы говорите, ужасной войной положил конец полувеку относительного мира в континентальной Европе. Он и его последователи могут разжечь еще большую, прежде чем прах уляжется. Нет, этого человека надо убрать, пока он не причинил еще больше вреда и не погубил еще больше жизней. И вот тут на сцену выходите вы, джентльмены.

Хаккет задумчиво кивнул.

– Что ж, это на ступень выше «Подземной железной дороги» и ваших мелких попыток шпионажа. Даже по сравнению с тем разом, когда вы посылали нас в осажденный Севастополь.

Луи поднял брови: об этом он не слышал.

Бердон издевательски улыбнулся Рэдклифу.

– Но что именно вы от нас хотите? Похищение? Убийство? Германского канцлера? Серьезно? Думаете, мы поверим, что правительство ее величества опустится до подобной тактики? Это, знаете ли, не какое-то балканское княжество. И кроме того, такой акт, вероятно, дестабилизирует всю Европу и приведет нас к войне еще быстрее, чем Бисмарк со всеми его планами.

Рэдклиф сохранял спокойствие.

– Такова воля ее величества.

Бердон присвистнул:

– Позовите ее, и пусть она сама нам скажет.

Хаккет, казалось, пришел в ужас:

– Имей уважение.

Рэдклиф встал.

– Если бы вы спустились в архив, я смог бы объяснить план лучше. У нас есть документы: карты, донесения, – это уже дорогостоящая и тщательно продуманная операция.

– Решили заманить нас в эту дыру под землей, да? – спросил Бердон.

Рэдклиф вздохнул.

– К тому же кое-кто ждет встречи с вами. Много лет назад вы познакомились с премьер-министром, лордом Джоном Расселом. А теперь…

Бердон громко рассмеялся.

– Думаете, мы поверим, что вы убедили старину Гладстона не только поддержать вашу безумную затею, но и лично явиться и ждать нас в каком-то подвале?

Хаккет растерялся.

– Звучит действительно очень маловероятно, мистер Рэдклиф. Не потрудитесь ли объяснить…

Но его перебил Бердон. Он встал лицом к Рэдклифу.

– Все, что я потружусь объяснить, так это что встреча окончена. Бай-бай, Рэдклиф, и спасибо за чай. А теперь, если вы проводите нас обратно к нашему экипажу…

– Пора, – тихо сказал Рэдклиф.

Луи, все еще сидевший, скорее почувствовал, чем услышал, как позади встала массивная фигура. Потом в его голове раздался удар грома. Он осознавал, что двое или трое сильных мужчин схватили его и швырнули на пол.

И он провалился в темноту.

Очнулся он в хорошо знакомом подвале Виндзорского замка. Очевидно, Рэдклиф добился своего. Попытавшись пошевелиться, Луи обнаружил, что запястья и щиколотки закованы в кандалы из тяжелого железа.

Как и раньше, в освещенной газовой лампой комнате стояла та же изящная, но не вычурная мебель, полки с книгами и документами. Те же двери вели в другие помещения, заставленные подарками и безделушками – королевский хлам. Казалось, ничего не изменилось с того раза, когда Альберт стоял перед вальсерами, прислонившись к камину, и цитировал собственные речи насчет долга. Луи даже показалось, что он заметил торопливо проходившую мимо Викторию… Все это, понял он, происходило почти четверть века назад.

Однако, хотя комната и осталась прежней, изменились ее посетители. Рэдклиф стоял перед ним, холодно улыбаясь. Луи, Бердон и Хаккет с трудом приходили в себя, прикованные к креслам. За спиной у каждого стоял солдат в красном мундире. Еще больше солдат находилось у дверей, вдоль стен и даже в соседних комнатах.

Луи повернул разбитую голову, и боль вернулась, словно громкий ружейный выстрел. Пришлось прикусить язык, чтобы не закричать.

Над ним склонилась миловидная девушка в одежде сестры милосердия.

– Выпейте это, – сказала она и поднесла к его губам чашку с каким-то теплым напитком со вкусом меда. Луи жадно выпил, и боль в голове начала стихать.

Лицо Хаккета пылало от гнева.

– Валиенте, вы в порядке?

– Бывало и лучше. Голова еще работает.

– Молодец. Бердон?

– Лучше, чем кажется, старина.

Бердон был странно спокоен. Но с другой стороны, припомнил Луи, после прибытия сюда он вроде бы больше контролировал события, чем Хаккет. Луи страстно надеялся, что это все еще так.

Хаккет поднял взгляд на мужчину перед ними.

– Что все это значит? Какого дьявола вы задумали, Рэдклиф?

Бердон засмеялся.

– Да, и где Билл Гладстон? Это все обман, да? Вся затея с Бисмарком, возможно, даже наши фальшивые поездки в Берлин на правительственные деньги – все это приманка, чтобы заманить нас в ловушку.

Рэдклиф проигнорировал его и внимательно смотрел на Хаккета.

– Итак, доктор Хаккет, вас впечатлил способ, которым мы вас спустили? Видите, я не гнушаюсь финтов.

Опять ист-эндский жаргон, заметил Луи.

– Таким способом мы научились захватывать вальсеров. Ударить со всей силы прежде, чем вы успеете об этом подумать, чтобы не оставить времени улизнуть в тот угол ада, в который вы, безбожные твари, отправляетесь, когда вас здесь нет. А потом, потерявших сознание, связать в подземной дыре вроде этой, откуда даже вы не можете увальсировать – как вы это называете – ни против часовой стрелки, ни по. Ловко, не так ли? Вы же не предоставите нам другого удачного случая. Видите, мы тренировались.

Хаккет зло смотрел на него.

– Какого дьявола вы имеете в виду?

А Бердон более хладнокровно спросил:

– Тренировались на ком?

– На таких, как вы. – Рэдклиф принялся расхаживать, спокойный, задумчивый. – Вот что вы должны понять. Ваши дни закончились, ваши и ваших мгновенных трюков. Вы всегда были чем-то вроде потакания старому принцу, упокой его Господь. Но как только он умер, стало ясно, что ее величество всегда считала вас весьма омерзительными. «Больше похожи на тени, чем на людей», – говорила она о вас.

– Между тем я и многие мои коллеги всегда с подозрением относились к вашим способностям и считали, что только в силу вашей доброй воли у нас может быть хоть какая-то уверенность в том, что вы не обратите их против собственного правительства. А что, каждый из вас, когда выпадала возможность, использовал свой талант, чтобы обогатиться, разве не так? Вы, Бердон, со своим призрачным золотым прииском. И не надо думать, что мы не докопались до правды. Вы, Валиенте, со своими нелепыми представлениями Великого Элюзиво.