Нам остается только согласиться с историком Аленом Деко, который пишет:

«И все же тайна Наундорфа существует. Было бы несправедливо — даже с точки зрения науки — выдвигать против Наундорфа одни лишь обвинения, обходя стороной доводы в его защиту […]

Был ли Наундорф Людовиком XVII? Убедительных доказательств тому нет. В таком случае можно ли назвать его самозванцем? Можно, но только на основании чисто интуитивных предположений […] По-моему, тут существует не одна, а две тайны — Людовика XVII и Наундорфа. Если Наундорф не был сыном Людовика XVI, то он, вполне возможно, мог быть причастен к делу о похищении дофина из Тампля».

* * *

Как мы уже говорили, раскопки на кладбище в Париже, где, согласно официальной версии, был похоронен дофин, производившиеся неоднократно, привели как будто к обнаружению его могилы, однако нельзя было точно установить, чьи останки были в конечном итоге обнаружены.

Оставалось непонятным и подчеркнутое равнодушие Людовика XVIII к памяти племянника. За исключением 1814 года, во все последующие годы Реставрации не было заупокойных служб по Людовику XVII, хотя это неукоснительно делалось в отношении других покойных членов королевского семейства.

Для самой версии о бегстве дофина из Тампля враждебность Людовика XVIII к нему выглядит весьма полезной. Она позволяет объяснить то иначе ничем не объяснимое обстоятельство, что о дофине, якобы спасенном в 1795 году и попавшем на территорию государств, враждебных Французской республике, ничего не было слышно, что он появился снова лишь через несколько десятилетий…

* * *

В связи с вышеизложенным возникает несколько вопросов, ответы на которые, равно как и отсутствие таких ответов, могут помочь сформировать собственное отношение к рассматриваемой проблеме.

Вопрос первый. После смерти Людовика XVI его сына сразу же признали королем все крупнейшие европейские державы, включая Англию, Австрию, Пруссию и Испанию, а российская императрица Екатерина II даже подписала специальный указ, по которому высылке из России подлежали все французы, отказавшиеся присягнуть новому королю. В то же время после смерти дофина признавать королем брата казненного Людовика XVI, объявившего себя в Вероне Людовиком XVIII, никто не торопился. В частности, российский император Александр аж до 1813 года практически не отвечал на письма Людовика XVIII, обращавшегося к нему «господин мой брат и кузен», а если и удостаивал его иногда ответом, то называл лишь «господином графом». Доказывает ли это, что дофин был жив?

Вопрос второй. После Реставрации Людовик XVIII приказал провести эксгумацию тел своего брата и Марии-Антуанетты, а также распорядился поставить им памятник, не проявив при этом ни малейшего интереса к телу и памяти их сына Людовика XVII, несмотря на многочисленные петиции по этому поводу, направлявшиеся ему. Это не осталось незамеченным современниками. 9 января 1816 года Франсуа-Рене де Шатобриан, бывший не только писателем, но и политическим деятелем и членом Французской академии, сделал на эту тему парламентский запрос. После этого власти отдали распоряжение провести исследование на кладбище Святой Маргариты, где было захоронено тело ребенка, умершего в Тампле. Какие-то останки были найдены, но все работы вдруг были прекращены. Почему?

Вопрос третий. В соответствии с распоряжением правительства до 1821 года во многих церквях служили заупокойные мессы по убиенным Людовику XVI и Марии-Антуанетте. Однако службы по дофину заказаны не были. Король сам вычеркнул имя племянника из утвержденного им текста молитвы. Более того, когда духовенство по собственной инициативе решило провести в 1817 году соответствующую службу, Людовик XVIII отменил ее, а на удивленный вопрос руководителя придворного церемониала ответил: «Мы не совсем уверены в смерти нашего племянника». При повторной попытке отслужить заупокойную мессу в июне 1821 года ее в последний момент по приказу из дворца заменили обычной поминальной молитвой. Может быть, все связано с тем, что по католическим законам служить заупокойную мессу по живому рассматривалось как наведение порчи и король это, безусловно, знал?

Вопрос четвертый. 21 января и 16 октября, дни трагической смерти королевской четы, всегда считались при дворе траурными, почему же 8 июня, в день смерти дофина, Людовик XVIII в разные годы неоднократно давал балы и устраивал увеселительные мероприятия?

Вопрос пятый. В склепе в аббатстве Сен-Дени, где покоятся останки казненных членов королевской семьи, имеются два медальона с изображением обоих дофинов, Луи-Жозефа-Ксавье и Луи-Шарля. На первом указаны даты рождения и смерти, на втором — лишь надпись «Людовик XVII, король Франции и Наварры». Почему?

Вопрос шестой. Чем объяснить удивительную снисходительность правительства после Реставрации к некоторым активнейшим участникам Французской революции? Известно, что в то время, когда большая часть «цареубийц» была выслана из страны, бывший член Директории Поль Баррас не только не был отправлен в ссылку, не только сохранил звание генерала, но и был принят на государственную службу. Более того, после его смерти в 1829 году гроб разрешили покрыть трехцветным революционным стягом. Быть может, эта странная благосклонность короля объясняется тем, что Баррас действительно знал какую-то очень важную тайну, но не торопился, в отличие от Жозефины, разглашать ее?

Вопрос седьмой. Широко известна фраза Наполеона, произнесенная однажды в гневе в адрес европейских дворов и французского правительства в эмиграции: «Если я захочу сбить с толку все их притязания, я заставлю появиться человека, чье существование удивит весь мир!» Кого имел в виду император? Или Жозефина, когда она говорила: «Знайте, мои дети, что не все мертвые покоятся в своих могилах». Учитывая давние связи Жозефины с Баррасом, а также то, что одного из охранников дофина, своего земляка, наверняка порекомендовала она, не исключена ее особая осведомленность о происшедшем. Не это ли стало причиной ее скоропостижной смерти в 1814 году?

Вопрос восьмой. Одна из секретных статей Парижского договора от 30 мая 1814 года гласила: «Хотя высокие договаривающиеся стороны не уверены в смерти сына Людовика XVI, ситуация в Европе и общественные интересы требуют, чтобы ими был поставлен у власти Луи-Станислав-Ксавье, граф Прованский, с официальным титулом короля, но два года он будет на самом деле только регентом, пока не подтвердится, что он — истинный государь». Этот текст опубликовал в 1831 году Лабрели де Фонтен, библиотекарь герцогини Орлеанской. На чем основывались высокие договаривающиеся стороны?

Вопрос девятый. Большинство историков отмечают двойственную позицию сестры дофина Марии-Терезы-Шарлотты, впоследствии герцогини Ангулемской, по вопросу о том, мог ли он остаться в живых. Следует учесть, что она о смерти матери, тети и брата узнала одновременно уже после Термидорских событий. Не случайно французский историк Андре Кастело называет ее «самой несчастной женщиной нашей истории». По выходе из тюрьмы дочь казненного короля написала Людовику XVIII письмо, скорбя о гибели отца и матери. О смерти брата ей к тому времени было прекрасно известно, однако в письме о нем не было ни слова. После ее смерти остались письма ее доверенному лицу, барону де Шарле, из которых видно, что она все же не была уверена в смерти брата, надеялась, что ему удалось спастись, но с появлением каждого нового лжедофина эти надежды таяли. В 1849 году она написала в начале своего завещания: «Я вскоре воссоединюсь с душами моего отца и моей матери». Почему она вновь даже не упомянула о своем брате?