Вижу Хоруса.

Почему меня терзает жгучая боль? Потому что Луперкаль убил Ангела.

— Братья! — кричу я. — Отомстите за нашего отца!

Все мы разом устремляемся на Хоруса.

Часть моего разума, которая понимает, что все это морок, ослабела, но взывает ко мне. Я нашел противника, однако не могу сражаться с ним в ложном бытии.

Ощущаю сильнейший рывок. Меня растягивает между двумя эпохами, двумя планетами, двумя реальностями. Но мне снова открывается истина: я веду Роту Смерти в полете через клубы кровавого огня. Мы мчимся прямо на Скарбранда. Все наши бойцы выстроены наконечником копья. Потерянные выпускают шквал разрывных болтов.

Чудовище вздрагивает. Снаряды повреждают его тело.

Я нахожу ответ на прежние вопросы. Почему изменники алчут искупления? Что может привести демона в отчаяние?

Предательство.

Неизвестно почему и как, но Скарбранд и Кровавые Ученики жестоко сожалеют о некоем вероломстве. Мне не нужно знать о его сути. Достаточно того, что здесь — уязвимое место врага.

Ведь сейчас воины Роты Смерти верят, что мстят за величайшую измену в нашей истории.

Наши болты врезаются в исполина со всей мощью праведной кары. Воздаяния за предательство. Мы разим демона в его слабое место: осознание собственного прегрешения.

Он отвечает с еще большим неистовством, ударяя топорами друг о друга. От них расходятся волны огня, крови и жгучей, зазубренной черной злобы. Предугадав атаку, я отключаю турбины ранца и резко снижаюсь. Мои братья тоже замечают опасность, но они видят Хоруса, а Скарбранд гораздо выше него. Лживое видение обрекает многих на гибель. Материум вопит от столкновения секир, и воинов в черной броне разрывают на куски возмущения дробящейся реальности.

Но нас еще немало, и натиск продолжается. Демон ревет от боли и неистовства. Пока я снова поднимаюсь в воздух, он сбивает еще нескольких Потерянных. Несусь вертикально вверх, уклоняясь от неимоверно широких взмахов топорами. В высшей точке полета я оказываюсь на уровне глаз чудовища. Занеся Кровавый Крозиус, опускаю его на голову исполина с силой, рожденной из святой очищенной ярости. Сакральная реликвия сокрушает череп врага.

Скарбранд оглушительно ревет. Выпустив один из топоров, демон хватает меня на лету и сдавливает. Не могу дышать. Чувствую, как трескаются кости. Но мои руки свободны, и я бью снова.

Сосредоточившись на мне, гигант открылся для атак других бойцов Роты Смерти. Их снаряды одновременно разят демона в грудь и шею. Демонический ихор брызжет в воздух, воспламеняясь при соприкосновении с пылающей кровью.

Не выпуская меня, Скарбранд опускает глаза. Его смертоносный рык захлестывает в моих братьев.

Но они успевают дать последний залп.

И я бью его еще один раз.

И тяжесть греха, совершенного демоном, сминает его материальное тело. С воем, от которого угасает весь свет мира, Скарбранд утрачивает контроль над своим неистовством. Оно теряет связность. Чудовище взрывается.

И все реальности мгновенно исчезают в беспримесном свирепом огне.

Свет ярости меркнет. Я лежу на земле. При каждом моем вздохе раздается хрип, словно камни волочат по железу. В легкие мне впиваются осколки костей. Одно из сердец остановилось. Ларраманов орган напряженно работает, латая мои раны. Анабиозная мембрана может в любой момент погрузить меня в искусственную кому.

Где я?

Заставляю себя подняться на колени. Только через минуту мне удается встать на ноги. Оглядываюсь по сторонам. Я на Терре. Битва закончилась? Вокруг царит тишина. Спасен ли Дворец?

Содрогаюсь от неуверенности, которая невозможна в строго определенном прошлом.

«Нет».

Я не на Терре.

Почти теряю сознание и связь с настоящим, но все же осматриваюсь вновь. Реальность перестраивает себя. Возникает пейзаж Флегетона. Но он кажется невещественным и отдаленным. Прошлое, по моим ощущениям, сейчас более насущно. Оно тянет меня к себе. Это сама Ярость, не ее отголоски. Притяжение поистине сильно.

Иду вперед, пошатываясь и кренясь, словно мое проклятие обернулось встречным ветром. По-прежнему озираюсь, стараясь разглядеть как можно больше подробностей, создать вокруг себя достоверную реальность. Равнина завалена трупами, наполовину погруженными в бескрайнюю кровавую топь. Над ней ползет зловонная дымка, смешанная с дымом, который смердит горелым мясом.

Но потоп закончился. Огонь угас. Земля неподвижна. Мы изгнали псионическое неистовство, будоражившее стихии.

Шагая сквозь туман, я считаю павших. Рота Смерти, Рыцари Баала, Железная Гвардия, Кровавые Ученики, истребленное население Флегетона… Так много тел. Слишком много убитых братьев и союзников. Немало мертвых врагов, но все равно недостаточно. Живых предателей на поле битвы нет, но я сомневаюсь, что мы перебили их всех. Я думал, что избавился от Хеврака, но не вижу его трупа.

Один расчет окончен: все Потерянные обрели покой. Они погибли жестокой смертью — пали от руки Скарбранда или в сотворенном им пожаре, — но нашли избавление от бесконечной ярости и скорби.

Удалившись от эпицентра демонического взрыва, я нахожу живых. Четвертая снова существует: большинство Кровавых Ангелов преодолели Красную Жажду. Им удалось обезвредить братьев, которые не оправились после того, как закончился дождь и развеялась его злобная сила.

Без жертв не обошлось.

И некоторые потери мы понесли от собственной руки.

Возле «Почетной гибели» стоит Корбулон.

— Радостно видеть тебя, капеллан Лемартес, — произносит жрец.

— Взаимно. — Кривлю душой лишь отчасти: я давно уже не испытываю радости, но то, что Корбулон выжил, — исключительно хорошая новость. — А капитан Кастигон?..

Верховный жрец улыбается:

— В порядке. С моей помощью капитан устоял перед Жаждой. Сейчас он с ранеными. — Корбулон указывает на палатку в паре десятков метров от нас. — Теперь о тебе, капеллан. Ты пострадал, но…

— Не спрашивай, что я вижу, брат Корбулон. Я все еще не доверяю своим глазам. Притяжение Изъяна растет.

После слишком глубокого погружения в Черную Ярость мне необходимо прилагать невиданные прежде усилия, чтобы удержаться на поверхности этого океана. Мои телесные раны тяжелы, но дело не в них. Вокруг вздымаются огромные валы, глубинное течение неотступно тянет ко дну. Однажды я утону навсегда.

— Мы продолжим нашу работу, — заявляет жрец.

— Нет, брат.

— Не теряй надежду! — протестует он.

— Надежда тут ни при чем. Это вопрос веры и принятия себя.

— О чем ты?

— Наша Ярость сокрушила демона. Проклятие — мой дар, брат Корбулон. Оно необходимо мне, чтобы исполнять долг.