– Наверное, вы правы, – вздохнула Ангелика. – Моя идея безумна, но… хотя бы подумайте над ней. Может, пришло время?

– По-моему, время пришло не для наград, а для наказаний, – ледяным голосом оборвала ее София. Желваки под гладкой кожей домины ходили ходуном. – Вы что, с ума сошли?! Готовы отдать этому самцу власть, ради которой мы столько упирались? Зачем тогда было вкладывать сумасшедшие деньги и усилия в царство Темной Любви, если вы готовы все отдать первому же паршивому члену? Только вдумайтесь в этот бред: одноглазый афинянин всего лишь хорошенько вас оттрахал, а вы уже готовы напялить на себя узду и плясать под его дудку.

– Не говори чепухи, София. – Галатея спокойно выдержала яростный взгляд подруги. – Никто не сказал, что человек получит равные с нами права… при любом раскладе. Даже став царем – гипотетически, – он останется таким же сабом.

– И что это за царь тогда?

– Царь для цариц. Тот, кто может пробудить в них давно угасшую страсть.

Галатея проницательно посмотрела на Софию, и сероглазая госпожа невольно потупилась.

– И не говори мне, что ты не почувствовала с ним того, чего уже бог его знает сколько лет не было и в помине – настоящего азарта, наслаждения, оргазма, от которого каждая клетка в теле пульсирует.

– Я не…

– Посмотри на меня. Посмотри и скажи, что он не разбередил твое окаменевшее сердце.

– Да! – рявкнула в бешенстве София. Она никогда не умела проигрывать, а сейчас проигрыш был еще унизительней, ведь ей пришлось признать, что нахальный грек смог повлиять и на нее. – Черт тебя побери, да! Разбередил. Не знаю, что в нем такого, но мне показалось, что молодость вернулась и внутри снова загорелись чувства.

– С нами со всеми так, – кивнула Зоя, и ненадолго все девушки замолчали.

О чем думала каждая из них, догадаться было не трудно – Стилетто занимал в мыслях цариц неприлично большое место. Его присутствие разрушительно действовало на уклад, который поддерживался на Стили, но в то же время этот мужчина смог затронуть в душах хладнокровных домин какие-то потаенные струны, о существовании которых те успели забыть.

– Все это классно, – снова заговорила София, только теперь в ее голосе слышалась не злость, а озабоченность. – Только я почти уверена, что ему удалось проникнуть в некоторые наши секреты, которые совсем не предназначены для посторонних глаз.

– Отстой, – скривилась Зоя, выражая общие чувства.

Если то, что сказала София, правда, то Стилетто ждет незавидная участь. И спасти его не сможет уже никто, даже сами Царицы. Наказание за излишнее любопытство и так на Стили было довольно строгим. В зависимости от проступка нарушитель или попадал в подвалы дворца, где с его телом делали все, что угодно, или его высылали с острова и запрещали возвращаться. В некоторых случаях – навсегда. Для многих такой приговор был пыткой почище любого хлыста, кандалов или страпона. Однако по-настоящему им ничего не угрожало, ведь Тема об инстинктах, боли и наслаждении, о власти и подчинении, а совсем не о реальной опасности.

Но тех, кто проникал в сокровенные тайны, ожидала совсем другая участь. И здесь уже вступали в силу не только законы острова, но и кое-какие внешние силы. В таком случае виновного ждало наказание не в рамках Темы, а совсем из другой области – где человеческая жизнь ничего не стоит, где тела кидают в море, и они оттуда не восстают.

От этих мыслей по спинам всех четырех Цариц пробежал пугающий холодок. Со Стилетто не может такого случиться, нет. А что, если София ошиблась? Она ведь сказала «почти уверена», значит, еще ничего точно не известно. Софии и самой хотелось бы ошибиться, и она судорожно искала малейшую зацепку в имеющихся у нее сведениях, которая помогла бы оправдать татуированного грека.

Девушки заговорили одновременно, перебивая друг друга, но не успели сказать и по два слова, как звякнула стеклянная дверь зимнего сада – кто-то вошел. Все головы обернулись на звук, вслед за которым раздался цокот каблуков с металлическими набойками.

Из-за развесистой низкорослой пальмы вышла Дамиана. Она на миг остановилась, обведя собравшихся острым взглядом, и скривила губы в неправдоподобно дружелюбной улыбке.

– О чем болтаете?

Ответ ей был, видимо, не нужен, так как дожидаться его брюнетка не стала, а сразу подошла к столику и налила себе лимонада, исподтишка наблюдая за подругами. Они усиленно делали вид, что ничем здесь не заняты – просто отдыхают и бездельничают. Однако в воздухе явственно витал запашок недосказанности и напряжения.

– Раб ждет вас в Черном зале, Царица, – почтительно проговорила Зоя, и остальные дружно закивали.

Дамиана обвела подруг внимательным взглядом из-под опущенных ресниц, допила лимонад и медленно поставила бокал. Ее губы снова тронула улыбка, но на этот раз не искусственная, а настоящая… Увидев которую Ангелика, Галатея, Зоя и София одновременно подобрались. Такая улыбка появлялась у первой правительницы только тогда, когда она задумывала что-то очень, на ее взгляд, веселое. При этом остальным участникам событий могло быть совсем не весело.

– Спасибо, – кивнула Дамиана «малышке» и одним змеиным движением схватила ее за запястье. – Но ты пойдешь со мной!

Зоя беспомощно оглянулась на подруг, ища у них поддержки, и покорно пошла за черноволосой красавицей.

После ухода этих двоих в зимнем саду стало так оглушительно тихо, что стук высоченных каблуков Дамианы слышался еще очень долго. Даже когда входная дверь со звоном захлопнулась, это дробное постукивание, казалось, продолжает разноситься канонадой среди тропических цветов и деревьев. Три девушки, оставшиеся стоять у фонтана, с тревогой переглядывались, не решаясь нарушить цокающую железными набойками тишину. Смутные предчувствия, которые обуревали каждую из них, не сулили ничего хорошего.

Черный зал – обитель Дамианы – был вырублен прямо в недрах главной скалы Стили. Сам цвет вулканического базальта, из которого состоял зловещий каменный шип, дал ему название. Пол был отшлифован до обсидианового блеска, но стены и украшенный сталактитами потолок, по задумке самой Царицы, оставили почти нетронутыми. Высокие своды, теряющиеся во мраке, причудливые изгибы шершавых стен, гулкое, неприветливое эхо, сопровождающее каждый шаг, все это невольно рождало ассоциации с логовом древнего чудовища, а в звенящей тишине чудилось биение сердца Стили, черного и твердого, как сама скала. Внутри царил промозглый холод, свойственный пещере, солнце пробивалось внутрь через узкие витражные окна под самым потолком на внешней стене. Преломившись в цветном стекле, свет падал на черный гладкий пол причудливым узором, освещая небольшой пятачок посередине зала, где стоял массивный трон, выточенный из огромной глыбы того же черного базальта. Трон был под стать Царице, которая сидела на нем, на покрывающем его поверхность барельефе сплелись не то в смертельных, не то любовных объятиях различные морские чудовища. Все это представляло собой безумный узор из змеиных чешуйчатых тел, щупалец и острых зубов.