Крики вокруг усилились. Из ямы ничего не было видно, но зато ясно было, что во двор крепости упало несколько зажигательных бомб. Мечущиеся отсветы огня достигали и тюремной ямы.

Ситуация стала ясна. Ливонцы не случайно изготовили такие тяжелые и крупные плоты: на них были установлены пушки. Плоты вышли на середину реки, после чего с близкого расстояния неожиданно ударили по ивангородской крепости. Одновременно на других таких же плотах через Нарову переправлялись войска.

– Что же наши-то не стреляют? – сжимая кулаки, вскричал Василий. – Дают себя расстреливать, а сами не отвечают! Опять, что ли, забыли снаряды заранее приготовить? Ну же, ну!

Степан с интересом посмотрел на сотника: вправду ли он переживает? Да, похоже на то: сотник действительно волновался, удастся ли удержать крепость после такого внезапного нападения.

Странно, подумал Степан. Чего ему волноваться? Если удержат и не пустят сюда ливонцев, то наутро как раз нас всех и казнят. В честь победы… Колы-то уже вкопаны…

– А не пора ли нам уже выбраться отсюда? – вдруг осторожно сказал Лаврентий. – Охраны за нами вроде бы нет. Чего нам тут сидеть?

– Как? – ответил Степан, в сердце которого внезапно блеснул лучик надежды. – Высоко, а сверху решетка. Не долезем, не выйдем.

– Ну да, – апатично согласился колдун. – Наверное, надо еще подождать.

После чего снова сел на корточки и закрыл глаза. Что-то такое говорили ему духи в ту минуту? Наконец, стали отвечать пушки ивангородской крепости. Со стен послышались близкие выстрелы. Сначала одиночные, а затем после короткой паузы последовал дружный залп. Видно было, что после первой растерянности командиры сумели организовать людей.

Послышался зычный голос князя-воеводы Хованского:

– Снаряды! Снаряды подноси!

Пальба слышалась теперь отовсюду. Выстрелы пушек сотрясали воздух, слышался топот множества бегущих ног – это стрельцы парами таскали из порохового погреба снаряды на стены – поближе к ведущей огонь артиллерии.

– Отобьемся, – сказал Василий с посветлевшим лицом. – Сейчас как наши пушкари вдарят, так ливонцам мало не покажется!

Ему никто не ответил: все напряженно прислушивались к происходящему.

– Давай, я тебя подсажу, – вдруг предложил Лаврентий Степану. – Встанешь мне на плечи, авось и увидишь чего.

Он наклонился, и Степан, поставив ноги ему на плечи, попытался выглянуть наружу. Тяжелая деревянная решетка мешала смотреть, а сдвинуть ее не удавалось – была укреплена. Но краем, искоса Степан увидел, что весь двор освещен – мелькали многочисленные факелы, а в нескольких местах догорали зажигательные бомбы, перелетевшие через крепостную стену.

Большая часть защитников крепости находилась на стенах – готовились отражать штурмующих. Грохотали пушки, стоял треск пищальных выстрелов…

– Ну, что? – нетерпеливо спросил снизу Василий.

– Сражаются, – ответил Степан. – Храбро дерутся. Если отобьют, то наши колья на всякий случай уже врыты.

Бой продолжался. Орудийный обстрел затих, и, судя по усилившимся крикам, ливонская пехота полезла на стены. Не считая человеческих криков и выстрелов из пищалей, стало значительно тише.

И в этот момент все разом изменилось. Чуть в стороне от главной башни взметнулся в черное небо столб пламени. Затем, но уже через мгновение раздался ужасный грохот, и участок каменной стены вдруг затрясся и обвалился почти до основания. Густой и плотный дым клубами заволок все пространство.

– Подорвали стену, – прокомментировал поморский капитан, обращаясь к своим товарищам, жаждавшим получить хоть какие-то известия.

– Дым столбом, ничего не видно. Но стена рухнула в одном месте.

Снова послышался голос воеводы, он приказывал всем свободным от непосредственной защиты стен стрельцам бежать к пролому.

«Как это оказалось возможным? – подумал Степан. – Пушками такую стену не возьмешь. Подкопа со стороны реки сделать невозможно…»

Потом он вспомнил о том, как бывалые стрельцы рассказывали о таком способе: во время штурма специальная группа людей, которых всеми силами прикрывают, подкатывает пороховые бочки к крепостной стене и устраивает взрыв. Дело это очень опасное и ненадежное. Попробуй, подберись вплотную к обороняемой стене крепости! Сто раз успеют тебя расстрелять из луков и пищалей, а потом еще и кипящей смолой обольют, так что жив не останешься. Но даже если доберешься до стены и устроишь взрыв, то ведь взрыв должен быть очень мощным, чтобы достичь какого-то результата. Сразу несколько пушек с порохом – заряд немалый. А направить его невозможно. Так что взрываешь огромный заряд и при этом не знаешь, в какую сторону пойдет взрыв. А если в твою? Задание если не для смертников, то для чрезвычайно храбрых людей. Для тех, кому жизнь не дорога.

Пороховой дым стал рассеиваться, а следом за этим начала оседать каменная и кирпичная пыль, поднятая рухнувшим участком стены. Из пролома показались нападающие. Изнутри, в крепостном дворе, их уже ждали изготовившиеся к отражению атаки стрельцы. Горели запалы пищалей, сверкали обнаженные сабли и заостренная сталь бердышей – грозного стрелецкого оружия. В свете факелов метались люди.

Из пролома рванулись в бой нападающие. Они лезли по камням рухнувшей стены, перепрыгивая через завалы. И как они выглядели!

«Это не ливонцы, – успел подумать Степан. – И не шведы».

Никогда он не видел такого! Воины были в железных кирасах и панцирях, а поверх были надеты белые полотняные безрукавки с изображением прямого черного креста. В крепостной пролом рванулись рыцари-монахи Тевтонского ордена!

«Вот для кого жизнь не дорога, – ответил на свой собственный вопрос Степан. – Вот кто устроил взрыв, рискуя жизнью, и кто сейчас первым идет в бой! Это тевтонцы!»

Теперь стало понятно, что происходит. Тевтонцам и вправду было нечего терять. Эстляндская земля с городами Ревель и Дерпт была их единственной страной, из которой им некуда было отступать. Католический Тевтонский орден оказался зажатым между протестантской северной Германией и Россией, исповедующей восточное христианство по греческому обряду. Помощи тевтонцам ждать было неоткуда, отступать им было со ставшей родной земли некуда, а сдаться они не могли. Да царь Иоанн по прозванию Грозный и не стал бы принимать капитуляции у заклятых врагов Греческой церкви.

В Ливонской войне каждый бой для рыцарей-тевтонцев был как последний. Они шли в него сомкнутыми рядами, с черными крестами на груди – не на жизнь, а на смерть.

Началась сеча: стрельцы вступили в схватку с тевтонцами. Рассветало, первые проблески утренней зари прорвались сквозь затянутое тучами небо и осветили кровавый бой, кипевший вокруг ивангородской крепости. В холодном воздухе мелькали бердыши, лезвия сабель, и слышались хрипы умирающих…

– Держаться! – яростно кричал со стены воевода Хованский, размахивая тяжелым палашом. – Слышите? Держать пролом!