— Бойкая девочка.

— Не то слово. Навиния получила возможность делать всё, что захочет, но с этого момента дела у людей пошли не слишком хорошо. Экономика, история, страноведение, дипломатия и прочие скучные науки принцессу никогда не интересовали, а слушать мудрых советников она отказывалась наотрез. Зато Навиния очистила страну от разбойничьих банд, победила с десяток злых колдунов и раскрыла ещё несколько придворных заговоров, пока всё-таки не захотела замуж. Заранее заявив, что даже не подумает подчиняться своему будущему Повелителю, а всеми государственными делами намерена и дальше заправлять сама.

— Мне заранее жалко счастливого жениха.

— Она могла выбрать любого из придворных ухажёров, но все они к тому моменту здорово ей поднадоели. И Навиния положила глаз на принца Дэнимона.

Я поперхнулась воздухом.

Так вот о какой страшной принцессе говорила Криста!

— Но Дэнимон сбежал? — откашлявшись, прохрипела я.

— Да. Видишь ли, ему тоже успели наскучить девы, которые сами вешаются ему на шею. — Морти достала из ларца платок и вытерла руки. — Все советники Навинии были «за». Они понимали, что народ любит принцессу, но только пока. Да, она щедро раздаёт милостыню, лично посещает лечебницы, чтобы излечить умирающих, избавляет страну от нехороших людей… только вот при таком подходе к государственным делам неизбежно вгонит королевство в нищету и голод, а там и до восстания недалеко. Но если бы она стала женой Дэнимона, его отец быстро указал бы строптивой невестке на законное место. Эльфы тоже были не против. Это ведь возможность наконец объединить два королевства и сплотиться перед грядущей войной.

— С вами?

— С кем же ещё… Дэнимон принцессу не любил, но всегда был послушным сыном. И прекрасно понимал, что такое «общее благо». Скорее всего, он всё же повёл бы Навинию под венец, если б не одно обстоятельство. — Морти удовлетворённо следила, как шрам на моей руке постепенно выцветает, сливаясь с цветом кожи. — Принцесса честно предупредила его, что принц будет у неё не единственным возлюбленным.

— Она… предупредила будущего мужа, что заведёт себе любовника?

— Нет. — Губы Морти растянула хитрая улыбка. — Она предупредила будущего мужа, что по ночам ему придётся делить жену с её любовником.

— Хотите сказать… любовь втроём?

— Или вчетвером. Тебя не смутило упоминание сразу трёх ухажёров?

Я представила обнажённую девицу, томно извивающуюся на постели, пока трое мужчин отпихивают друг друга, стремясь добраться до её интимных мест — и не знала, чего мне хочется больше: расхохотаться или стошнить.

Да, в тех же паршивых любовных романах я уже встречала авторские фантазии на сию тему. И всякий раз реакция была той же.

— Что поделать, — Морти пожала плечами, — принцессе никто и никогда не осмеливался ничего запрещать. А если с тринадцати лет ведёшь разгульную жизнь, в итоге приходишь к закономерному результату.

— Я бы от такой тоже сбежала, — мрачно резюмировала я.

— Вот и Дэнимон решил так же. И его дядя, пресветлый тэлья Эсфориэль… тэлья — это титул при эльфийском дворе… он с пониманием отнёсся к щекотливой ситуации, в которую угодил племянник. И помог ему сбежать.

— Дядя? Брат Повелителя эльфов? — Я вспомнила рассказы Кристы. — Это его потом обвинили в том, что он хотел захватить престол? Неужели только за то, что избавил племянника от нежеланной жены?

— Нет, не только. — Морти решительно убрала мазь в ларец. — Эсфориэль мечтал, что когда-нибудь дроу и эльфы заключат мир, а не окончательно истребят друг друга. И он возглавил заговорщиков, которые восемнадцать лет делали всё, чтобы Повелитель эльфов отвлекался на внутренние проблемы в своём королевстве… чтобы он не мог начать войну. — Принцесса поднялась на ноги. — Но Эсфориэль любил и брата, и племянника. И никогда не хотел править.

Я разомкнула губы — и промолчала.

Так вот почему никто не покушался на Кристу, когда она начала совать нос не в свои дела! Если глава заговорщиков любил Дэнимона, то, конечно, не стал бы убивать его невесту. А я-то думала, как у сокамерницы с её птичьим умишком безболезненно получилось всех разоблачить…

— И что в итоге стало с дядей принца? — всё-таки спросила я. — Его казнили?

— Нет, он успел сбежать. Но с тех пор у Повелителя развязаны руки, и он с утроенными силами готовится к войне. Так что пленение Дэнимона пришлось как нельзя кстати. — На губах Морти не было улыбки, но я увидела эту улыбку в её глазах. — Прекрасная ловушка вышла. Лод тобой просто восхищён.

Мне не понравилось то приятное волнение, что я ощутила на последних словах принцессы.

— Ерунда. Просто немного мозгов и удачное стечение обстоятельств.

Я прекрасно понимала, что мне крупно повезло. Если бы Криста не попалась, да ещё в одно время со мной…

— Удачное? Это так ты называешь плен у тёмных и ошейник? — Морти рассмеялась. — Да уж, Лод прав. Ты удивительный человек.

Мне пришлось поджать губы, чтобы не улыбнуться.

Чёрт возьми, ну чему я так радуюсь? Какое мне дело, что про меня думает колдун?..

Морти коснулась ладонью стопки с одеждой. Потом резко встала.

— Забавно… Литы давно нет, а мы никак не решались что-то делать с её вещами. — Принцесса отвернулась. — Ничего не трогали в её комнате. И одежда просто пылилась в шкафу. Как будто продолжали надеяться, что она вернётся. А убрать вещи — всё равно что признать… что этого никогда не случится.

Я молчала.

И думала о маминой комнате в моей московской квартире. Запертой, тёмной, с пылью, покрывшей компьютерный стол, словно крышку саркофага в гробнице. И одеждой в шкафах, аккуратно развешанной, ещё слабо пахнущей мамиными духами, но уже пропитавшейся затхлым, мёртвым душком…

Да.

Я прекрасно понимала, о чём говорит Морти.

— Ей сейчас было бы девятнадцать. Как и тебе. — Она не оглядывалась, но я словно наяву видела боль, стынущую в глазах принцессы. — Знаешь… я рада, что её вещи тебе подходят.

Она так и не оглянулась. И больше ничего не сказала. Просто сглотнула, шумно, судорожно — и вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.

А я откинула голову на подушку и запустила пальцы в волосы. Медленно провела ладонью ото лба до затылка, взъерошивая чёлку, убирая тёмные пряди назад, чувствуя, как ногти царапают кожу.

Я никогда не дружила с девушками. В мужскую дружбу я верила, а вот в женскую — нет. То, что девушки называют дружбой — всегда отношения потенциальных соперниц, которые «дружат» ровно до тех пор, пока у них не пересекаются сферы интересов. Поэтому мне всегда забавно было наблюдать за одноклассницами. Как девчонки, ещё вчера ходившие под ручку, сегодня готовы выцарапать друг дружке глаза за неподеленного мальчика. Как доверяют другим секреты, умоляя никому не рассказывать, а потом разбалтывают чужие тайны всей школе. Как, улыбаясь в лицо, за спиной практикуют перемалывание в пыль чужих косточек.