– Он не зовет, – вздохнула Ларочка.

– Все впереди. Просто ты еще не танцевала ему стриптиз.

Кавказец вернулся из сортира, Ларочка, лаконично попрощавшись, вернулась за стол. Их руки сплелись над блюдом с морскими гадами.

А Настя залпом допила вино, попросила счет и почти выбежала на улицу, в прохладную московскую ночь. Вот как все, оказывается, просто.

Она вспомнила, как несколько месяцев готовила для Ларочки какао с расплавленным белым шоколадом. Лара заехала за Оксаной, они собирались на какую-то вечеринку. Оксану задержал визажист – он в третий раз перекрашивал ей глаза, в спальне наверху.

Ларочка выглядела как никогда ослепительно – ее темные волосы были вытянуты и блестели, как у кинозвезды, утягивающий атласный корсет сделал ее аппетитную фигуру статуэточно стройной, водруженные на пьедестал золотистых шпилек ноги казались нереально длинными. Настя даже оробела от такого великолепия. Подавая какао, она собралась с духом и попробовала завести светский разговор. В свой последний выходной она посетила модную выставку фотографии. Она знала, что и Ларочка там побывала (как, впрочем, и все те, кто, не интересуясь искусством, тем не менее желали быть «в курсе»). Волнуясь и краснея, Настя тщательно подбирала слова, как будто бы статью для «Афиши» писала, – говорила о композиции и смелости и о том, испортит ли искусство фотошоп. Лара снисходительно выслушала. Потом ответила, что какао, пожалуй, пресновато, попросила принести из кухни сахарницу. Настя чувствовала себя так, словно ей только что отвесили звонкую пощечину. Почему, что она сделала не так? Высказала наивное мнение? Выглядела полной дурой? Посмела вообще заговорить первая? Нарушила один из важнейших этических законов обслуживающего персонала?

В итоге она успокоила себя тем, что еще не готова на равных общаться с такими, как Ларочка или Оксана. У нее получится, она сможет, она ведь так старается, не ложится раньше половины третьего, читает, вырезает статьи, подчеркивает впечатлившие строки черным маркером. Когда-нибудь она будет своей в любом обществе. Надо только немного потерпеть и не опускать руки.

И вот теперь, медленно бредя вдоль Садового кольца, она думала о том, как же можно было так жестоко ошибаться. А ведь ей виделась за ними такая искушенность, такая глубина! Она часами готовилась к возможному разговору, который так никогда и не состоялся – и не потому, что она не смогла бы достойно спорить, парировать, возражать, а просто потому, что она была поваром, а они – принцессами. И не надо было прочитать «Критику практического разума», говорить складнее Тины Канделаки и понимать разницу между ампиром и барокко, чтобы взобраться на этот мифический трон. Достаточно всего лишь оказаться в нужном месте в компании нужных людей, склониться над кокаиновой дорожкой, зажав наманикюренным пальчиком одну ноздрю, и поплыть по течению разудалого веселья, не думая ни о чем.

И все.

* * *

Артем не сразу открыл ему дверь, и, едва увидев выражение его лица, Давид понял, что здесь ему не рады. Пройдет несколько минут, друг опомнится, заулыбается, предложит ему чаю и травки, но это первое мгновение все расставило по своим местам. Давид был хорошим психологом и никогда не строил иллюзий по поводу окружающего мира.

– Ты?! – Артем смотрел на него как на привидение. – Но как ты…

– Добрые люди помогли, – улыбнулся Давид. – Денег одолжили. Я купил на вещевом рынке спортивный костюм – и был таков. Кстати, никогда не думал, что спортивный костюм… – он насмешливо уставился на криво приляпанный к штанине логотип. – Хм… «Адидас», может стоить так дешево.

– Так ты… сбежал, что ли?

– Дошло наконец. Ты так и будешь меня на пороге держать?

– Извини, – Артем посторонился. – Только вот… Я не один.

В прихожей валялись туфли на шпильках. Немного стоптанные. А размер у девушки ого-го – минимум сорок первый. И косточка возле большого пальца некрасиво промяла тонкую лаковую кожу. Давид терпеть не мог стоптанные туфли, брезговал ими. Старался подальше держаться от их владелиц.

– Вижу. Но я вам не помешаю. Мне сейчас не до девочек. Мне бы в себя немного прийти, подумать, что делать дальше. – Он по-хозяйски прошел в просторную тридцатиметровую кухню, включил кофемашину, заглянул в холодильник, обнаружил просроченный кефир. – Видно, готовить твоя дама не научилась.

– Можно суши заказать, – смутился Артем. – А ты… Надолго?

– Ты же понимаешь, что дома я сейчас появиться не могу, в клубе тоже. Я бы пошел в отель, но у меня нет денег. Мои кредитки остались в психушке… Тебе неприятно мое присутствие?

– Да нет, что ты! – поспешно возразил Артем. – Живи, сколько захочешь, в гостевой спальне. И денег могу тебе дать. В сейфе есть наличные.

– Вот и чудно. – Давид налил себе кофе и плюхнулся в кресло. – А что за девка у тебя? Она скоро уйдет?

– Вообще-то… – Артем потупился. – Я знаю, что ты бы такого не одобрил, но… Все-таки один раз живем, и я… В общем…

– Да ты не мямли, что случилось-то? – заинтересовался Давид.

– Я пригласил ее у меня пожить… Это не насовсем. Она снимала квартиру, но хозяева велели срочно ее освободить. Ты же знаешь, как трудно сейчас найти в Москве хорошее жилье.

– Ну почему же, совсем нетрудно, было бы кому за него платить, – промурлыкал Давид, внимательно разглядывая лучшего друга, которого он, как выяснилось, совсем не знал. – И кто же счастливица?.. Мы не виделись три дня, а у тебя все так изменилось….

– Ты ее немного знаешь, – окончательно стушевался Артем. – Это… Это Анфиса. Она сейчас спит.

– Кто-о? – Давид присвистнул. Но потом посмотрел в изменившееся лицо Артема и осекся. Господи, что натворил за три дня этот болван?! Неужели он не понимает, как жалко выглядит? – Ты не шутишь?

– И не думаю, – серьезно ответил Артем. – И вот еще что. Если хочешь здесь жить, будь с ней, пожалуйста, повежливее.

Анфису он увидел только утром. Давид завтракал размороженными наспех круассанами, когда она, позевывая, выплыла на кухню. Ее волосы были небрежно прихвачены повязкой, под глазами затаилась коварная синева, в циничной интерпретации московского утра она уже не выглядела роскошной красавицей. Было видно, что под глазами у нее – ранние морщинки, такие появляются к тридцати годам у девушек, привыкших пить ночь неумеренными двойными порциями. На Анфисе был короткий атласный халатик с китайскими драконами. Пошлость какая. Хотя ноги у нее ничего, длинные, мускулистые, хорошей формы, с тонким слоем плотного жирка, который ей идет, делает ее фигуру аппетитной и женственной. Можно было бы как-нибудь ее… Хотя лучше об этом забыть. Он не в том положении, чтобы в очередной раз испытывать Артема на прочность.

– Привет! – он небрежно махнул рукой.

Анфиса вздрогнула. Она его не заметила, думала, что она одна.

– Ой!.. – и уже совершенно другим голосом протянула. – Ты-ы-ы?

Давиду стало смешно. Как будто бы привидение увидела, честное слово.