Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мама говорит, что человека, который построил часы Делакорта, ограбили прямо в парке.
— Да?
Как это типично для Каролины, которая, насколько мне известно, ни разу не бывала в Центральном парке. Разумеется, она знает, что Джордж Делакорт, один из крупнейших филантропов, в девяностодвухлетнем возрасте был ограблен прямо под часами, на которые он пожертвовал деньги. Каролина — кладезь информации, способной испортить человеку настроение.
— Семь городов Сиболы — это маленький домик в центре Рэмбл, — провозглашает Уильям.
— Что?
— Ну, домик в центре Рэмбл, который называется «сельским приютом». Я видел его в книжке, которую ты мне подарила. Это будут семь городов Сиболы.
— Или хотя бы один из них. Знаешь, я однажды сидела там, несколько лет назад, летом. Там было хорошо, потому что прохладно. А сейчас, наверное, в домике холоднее, чем снаружи.
— Он полон золота.
— Я помню. Он действительно был полон золота. Груды золота лежали повсюду. Я ничего не взяла только потому, что на летнем платье не было карманов.
— Идем, — говорит Уильям.
Мы шагаем в Рэмбл, стараясь держаться подальше от того места, где я видела бродягу. Карабкаемся по ступенькам и пересекаем маленький мостик над ручьем. Перед нами расстилается небольшое поле. Уильям, держась за дерево, перегибается через край каменистой тропы.
— Что это? — спрашивает он, указывая палкой на пустые пакеты из-под молока, которые висят на ветвях.
— Понятия не имею. Кормушки для птиц, наверное.
Он подозрительно хмурится, и мы идем дальше.
— Я чую золото, — громко сообщает Уильям. — Наверное, мы уже близко. Ты не знаешь?..
— Нет. Не помню, в какой части Рэмбл стоял этот домик. Но мы его найдем, если будем идти по кругу.
Он топает ногой.
— Холодно.
— Давай прибавим шагу и согреемся.
Мы пересекаем высокий мостик между двумя сланцевыми глыбами. Уильям на мгновение перегибается через перила, и я придвигаюсь ближе, готовясь схватить его, если он потеряет равновесие. Он громко харкает, собирая слюну во рту, а потом плюет. Мы наблюдаем, как плевок летит в ледяную воду.
— В яблочко, — говорю я.
Мы идем дальше. Через несколько минут мы почему-то оказываемся на том же самом мосту: тропинка привела нас обратно.
Уильям нетерпеливо щелкает языком.
— Может быть, купим карту?
— Но это нечестно. Мы должны искать, пока не найдем. Разве у Коронада была карта?
— Его звали Коронадо. — Уильям останавливается, уперев палку в мысок ботинка. — Я хочу карту.
— Нельзя.
— Почему?
— Потому что.
— Почему?
— Просто потому что. Идем. Представь, что эти места вообще не нанесены на карту.
Мы идем, и нам становится все холоднее. Вскоре я понимаю, что очень весело играть в первооткрывателей, которые находят в недрах Рэмбл маленькую деревянную хижину, но гораздо неприятнее играть в неудачливых первооткрывателей. Вовсе не интересно брести вокруг замерзшего пруда и думать о том, что под камнями могут прятаться бродяги. Подвернув лодыжку на корне, я решаю, что Коронадо был идиотом. Поделом, если он не нашел семь городов Сиборы. Я смотрю на часы.
— Может быть, играть в первооткрывателей не такая уж хорошая идея.
— Здесь скучно.
— Тогда давай сделаем что-нибудь другое. Например, пойдем на север.
— И что?
Я загадочно шевелю бровями и ищу нужную тропу. К сожалению, на это уходит некоторое время, поскольку я окончательно заблудилась. Наконец по чистой случайности мы оказываемся в южном конце парка. Я показываю статую пантеры над Ист-Драйв и кричу:
— Ага! — Я хватаю Уильяма за руку, и мы бежим мимо статуи.
Пантера сидит высоко над дорожкой, на камне — слишком высоко, чтобы мы могли спрыгнуть. Но неподалеку от статуи начинается пологий спуск холма, и по нему мы выбираемся на улицу.
— Вот это было приключение, — радостно фальшивлю я.
— Мы сошли с тропинки.
— Да. Но это круто.
— Моя мама была бы недовольна, Эмилия.
— Ну так не говори ей.
Пока он размышляет, стоит ли вносить это пополнение в список наших секретов, я тащу его к выходу.
Я приказываю таксисту отвезти нас в оранжерею на Сто пятой улице. Будь я одна, то дошла бы пешком, но разве можно заставить маленького мальчика прошагать почти тридцать кварталов?
Мы проводим в саду немного времени. На мой вкус он чересчур официален, особенно северная часть с геометрически правильными кругами кустарника и фонтанами. Моя любимая часть — южная, английский сад, но зимой там мало интересного: почти все высохло, сморщилось и спит в ожидании весны и лета. Надо привести Уильяма сюда в конце апреля или начале мая, когда тропинки будут усыпаны розовыми лепестками дикой яблони. Весной здесь невероятно красиво.
Уильяму, которому поездка в теплом такси и мягкая булочка вернули расположение духа, нравится сад. Он задает сотни вопросов о цветах. Даже если бы весна была в разгаре и в воздухе кружились лепестки, я бы не смогла с достаточной точностью определить подвиды. Я говорю Уильяму, что в саду посажено двадцать тысяч тюльпановых луковиц и что в мае мы увидим их все в цвету. Эта цифра удовлетворяет его любопытство, хотя цветов он пока что не видит.
Когда проходим мимо фонтана в замерзшем пруду с лилиями, Уильям заявляет, что не знает, кто такая Фрэнсис Ходжсон Бернетт, и что не читал «Таинственный сад».
— Ужас, — отзываюсь я. — Это страшный пробел в твоем образовании, и я немедленно его заполню.
— «Таинственный сад» — книжка для девчонок, — возражает Уильям, пугаясь при одной мысли о том, что ему придется ее прочесть.
Но я намекаю, что, наверное, книга слишком сложна для него — и Уильям тут же требует ее купить.
Чемерица приводит его в восторг. Я надеялась, что мы увидим белые, розовые, зеленые, фиолетовые цветы, но еще слишком рано. Она расцветет через месяц.
— Они ядовитые, — драматическим тоном говорю я. — Если съешь листик или цветок, то умрешь. Можно подбросить кому-нибудь в чай.
— Нас арестуют, — возражает Уильям.
— Только если проболтаешься.
Он задумывается.
— И кого мы отравим?..
— Давай лучше вернемся в Северный сад, — предлагаю я.
Мы идем к фонтану Трех танцующих дев. Фонтан не работает, разумеется. Мы смотрим на него.
— Он красивее, когда включен, — говорю я.
— Эй, посмотри. — Уильям указывает на дальнюю часть сада, за фонтаном, посреди концентрических кругов кустарника. — Там снимают кино.