По словам Иссера Хареля, главы «Моссада», который позднее отправит Эйтана, Шалома и других оперативников в Аргентину, Бауэр сразу же перешел к делу. «Обнаружены следы Эйхмана!» – заявил он. Израильтянин усомнился, о том ли человеке идет речь, поэтому Бауэр уточнил: «Да. Адольф Эйхман. Он – в Аргентине».

«И что вы намерены предпринять?» – спросил Шинар.

«Буду с вами предельно откровенен, – сказал Бауэр. – Не знаю, смогу ли я в этом деле полагаться на германскую судебную систему, не говоря уже о сотрудниках посольства ФРГ в Буэнос-Айресе». Тем самым он открыто признал, что не доверяет многим людям, стоящим у власти в Германии, и боится, чтобы кто-нибудь не предупредил Эйхмана о грядущем аресте. «Поэтому я не вижу другого выхода, как поговорить с вами, – продолжил он. – Все знают, что вы подготовленные ребята, а кто больше вас заинтересован в поимке Эйхмана?» И тут же предостерег: «Я хотел бы поддерживать контакт с вами в связи с этим делом, но только при соблюдении строжайшей секретности».

Естественно, что общение Бауэра с израильтянами стоило держать в тайне прежде всего от германских властей. Шинар, само собой, согласился и пообещал, что передаст эту информацию своему руководству. «Благодарю вас от всего сердца за доверие. Израиль никогда не забудет того, что вы сделали», – сказал он.

Шинар отослал подробный отчет Министерству иностранных дел в Иерусалиме. Когда Вальтер Эйтан, генеральный директор министерства, встретился с Харелем в тель-авивском кафе и передал ему эту информацию, глава «Моссада» пообещал заняться расследованием незамедлительно. Той же ночью Харель изучил досье на Эйхмана из архива спецслужбы: «Тогда я ничего еще не знал о нем как о личности. Не знал, с каким патологическим рвением он осуществлял свою кровавую миссию». Но когда на рассвете Харель встал из-за своего стола, то знал, что «именно этот человек был в ответе за все, что произошло с евреями, что именно его руки дергали за ниточки, устраивая облавы и кровопролития».[353]

Харель понимал: к тому времени «мир слишком устал от жестоких историй» про нацистов. Однако, по его словам, он той же ночью решил: если Адольф Эйхман жив, то во что бы то ни стало он предстанет перед судом.

Многие, даже его подчиненные, сомневались в такой категоричности: в конце концов, с момента получения наводки от Бауэра до первых серьезных действий по поимке преступника прошло не меньше двух лет. Но даже если первоначальные шаги Хареля легко критиковать задним числом, в конце концов, он разработал потрясающе дерзкий план, который был блестяще исполнен.

* * *

Шинар, израильский представитель в ФРГ, вскоре после той встречи вернулся на родину. Глава «Моссада» воспользовался случаем, чтобы расспросить его и о разговоре с Бауэром, и о личных впечатлениях от этого человека. «Рассказ доктора Шинара произвел на меня сильное впечатление», – отметил Харель, заверив того, что отправит к Бауэру особого посланника, чтобы поддерживать контакт и получать дополнительную информацию.

Этим посланником стал Шауль Даром, который в 1947 году поехал во Францию совершенствоваться в живописи и сошелся с секретной организацией, переправлявшей евреев в Израиль.[354] Он был прекрасным художником и, по оценке Хареля, талантливым разведчиком с «природным чутьем». Шауль свободно говорил на нескольких языках и благодаря профессии имел возможность разъезжать по всей Европе.

Даром и Бауэр встретились в Кёльне 6 ноября 1957 года. Встреча получилась очень продуктивной. Бауэр пояснил, что его информатором был полуеврей, выходец из Германии, проживавший в Аргентине, который вышел на связь с германскими властями после того, как увидел репортаж об исчезновении Эйхмана. Бауэр из соображений безопасности не сообщил имени своего корреспондента, однако подчеркнул, что информация от источника совпадает с тем, что он знал об Эйхмане и его семье. В частности, возраст сыновей (жена Эйхмана, Вера, вместе с детьми незадолго до этого уехала из Германии якобы к новому мужу). Осведомитель назвал и точный адрес: Буэнос-Айрес, район Оливос, улица Чакобуко, 4261.

Бауэр рассказал и о том, почему обратился к израильтянам, вместо того чтобы сотрудничать с германскими властями. «Я считаю, что вы единственные, кто стремится действовать», – сообщил он Дарому. Когда израильский агент выразил опасение, что правительство Аргентины не выдаст преступника, а, напротив, поможет ему скрыться, Бауэр ответил: «Меня тоже беспокоит такой поворот событий. Не исключаю, что вам придется самим вывезти Эйхмана».

Весьма недвусмысленное высказывание. Получается, что представитель закона в ФРГ, по сути, подталкивал израильтян к нарушению всех возможных юридических норм. Единственный человек в Германии, кого он полностью ввел в курс этого дела и кому всецело доверял, был Георг-Август Зинн, социал-демократ, премьер-министр земли Гессен.

Дарома впечатлило не только «мужество» Бауэра, готового переступить закон ради справедливости, но и его стремление оказать израильтянам любую поддержку. Харель позднее назвал его «достойным человеком с горячим еврейским сердцем». А намекая на возвращение многих бывших нацистов на государственные должности, добавил: «Полагаю, Бауэр разочарован развитием событий в ФРГ и не в ладу с собой из-за того, что занимается политической деятельностью в такой Германии».

Тем не менее первая попытка проверить наводку Бауэра закончилась очевидным провалом. В январе 1958 года Харель отправил в Буэнос-Айрос своего агента, Йоэля Горена, который много лет провел в Южной Америке и считался опытным оперативником.[355] Он получил строжайшие инструкции не предпринимать никаких мер и не привлекать к себе внимания. В сопровождении израильтянина, занимавшегося в Аргентине научными разработками, Горен проверил указанный адрес и пришел к выводу, что тот неверен. Сам район оказался бедным, с немощеными улицами, а «жалкий домишко, – как выразился Харель, – никак не вязался с нашими представлениями о жизни высшего офицера СС». Тогда считалось, что беглые нацисты сумели тайно вывезти огромные богатства Третьего рейха, отнятые у своих жертв.

Смутила израильтян и неопрятная женщина во дворе дома. Эйхман славился своей любовью к женскому полу, а эта европейка в мятой одежде никак не могла быть его супругой Верой.

Доклад Горена сильно разочаровал Хареля. В своем отчете обо всем деле Эйхмана, который Харель смог опубликовать только в 1975 году, спустя двенадцать лет после ухода из «Моссада», он заявил: «Все указывало на то, что след, по которому нас отправил Бауэр, был ложным, но я отказывался в это верить».

Впрочем, его вера изрядно пошатнулась, поэтому Харель сделал единственный разумный шаг в сложившейся ситуации: велел Дарому еще раз встретиться с Бауэром и узнать у него имя информатора, чтобы связаться с тем напрямую. Встреча произошла 21 января 1958 года во Франкфурте; Бауэр сдался, сообщил имя и адрес: Лотар Герман, Коронель-Суарес (городок в трехстах милях от Буэнос-Айреса) – и даже подготовил рекомендательное письмо от своего имени.