Кирилл кивнул, бросил на койку скатанный матрас и стал поднимать сумку, но Рома осадил его.

– Для «хабара» у нас телевизор, – сказал он, кивком головы показав на тумбочку, прикрепленную к стенке в пространстве между спаренными койками.

Кирилл усмехнулся, и Рома, заметив это, нахмурился:

– Что не так?

– Это телевизор, – Кирилл посмотрел на тумбочку и перевел взгляд на подвешенный к потоку телевизор: – А это ящик. Все наоборот.

– В ящик у нас сыграть можно, если вести себя неправильно. Борзых у нас не любят. И шумных тоже. Если буза пойдет, менты нам быстро веселую жизнь устроят.

– А кто шуметь собирается?

– Вот и я говорю, что не надо шуметь… Что там у тебя в «хабаре»?

– Ну… – начал было Кирилл, но Рома взмахнул рукой – дескать, не грузись.

– Давай располагайся, и к столу, знакомиться будем. Мы пока со Степой чай поставим.

На слове «чай» Рома сделал особый упор, но Кирилл и без того понял, что к столу его ждут с презентом.

Леня организовал ему серьезный инструктаж, вплоть до того, как надо вести себя в тюрьме. И в казенный дом снарядил по всем правилам. И вещи у него все необходимые для «сидения» были, и с продуктами порядок, поэтому к столу он принес и чай, и сахар, и сладости. Ну, и про сало с хлебом не забыл.

Рома ничего не сказал, но кивком головы дал понять, что его такой подгон вполне устраивает.

– У нас тут блатная тема не в почете, – сказал Степа, немолодой, но еще и не старый мужик с широким тяжелокостным лицом.

Брови у него сплошь в мелких шрамах, нос приплюснут, и черты лица как будто деформированы множеством пропущенных ударов. Похоже, мужик занимался боксом, потому и выглядел угрожающе. Но Кирилл его не боялся. Не тот хороший боец, у кого много шрамов, а тот, кто мало ударов пропускает. Утверждение это спорное, но успокаивающее.

– Жена на кичу снаряжала? – спросил у Кирилла Рома, пальцами потеребив рукав его спортивной куртки.

– Жена.

– Я так и понял… Хорошо живете?

– В смысле?

– Ну, богато?

– Да не бедствуем.

– Жена «дачки» засылать будет? – спросил Степа.

– А то… Я же не за измену жене сел.

– А за что? Ну, если не секрет… Я вот, например, соседу голову проломил. Свистел много, – криво усмехнулся Рома.

– И никто тебя не просил разобраться с соседом?

– Нет, а что?

– А я просил. С таким вот соседом попросил поговорить. А тот, кого просил, застрелил его. Организацию убийства мне шьют. А я не хотел, чтобы его убили.

– Хотел, не хотел – это неважно. Тут важен результат. А результат у тебя, парень, хреновый.

– Хреновый, – согласился Кирилл.

– Этот, который соседа завалил, показывает на тебя?

– Показывает.

– Тогда реальный срок тебе светит.

– Светит.

– На зону пойдешь, а там несладко. Здесь лафа, а там вкалывать придется. И передачи два раза в месяц. А здесь хоть каждый день… Это хорошо, если тебе «дачки» засылать будут. Здесь с «дачками» жить можно.

– Главное, ментов не напрягать… Ты же не блатной, чтобы в «слона» играть.

– В «слона»?

– Ну, СЛОН – смерть лягавым от ножа.

– Нет, я в таких «слонов» не играю, – улыбнулся Кирилл.

– Тогда проблем не будет… Ну, как чаек? – подмигнул ему Рома.

– Нормалек.

– С нами будешь. Если за стол, то с нами… С этими не садись, – Степа многозначительно обвел взглядом остальных сокамерников.

И вскоре Кирилл понял, почему Рома и Степа никого в камере не жаловали. Они оба занимались бизнесом, ездили на иномарках, продуктовые передачи к ним поступали регулярно, а все остальные ничем таким похвастаться не могли. Отсюда вопрос – зачем они здесь такие нужны?

Зато Кирилл неплохо упакован, и с передачами у него проблем быть не должно. Потому и приняли его эти хитрозадые в свою «семью». Для них главное, чтобы собственная задница была в тепле, а все остальное побоку. Но разве можно их в чем-то обвинять? Ведь тюремный закон – «каждый за себя» – никто не отменял.

Вечером подали ужин – макароны, чай, хлеб. Но Рома и Степа даже не глянула на раздаточное окно. И Кирилл не понес к «кормушке» свою миску. Зато за стол они сели первыми, игнорируя интересы своих соседей. Кириллу не очень нравилось их поведение, но за стол он сел вместе с ними. Остальные давились макаронами на своих «шконках», и никто слова не смел сказать, потому что Рома и Степа могли накостылять и каждому в отдельности, и всем вместе.

Ночь прошла без происшествий, днем Кирилла на допрос не выдергивали, а к вечеру ему принесли посылку, чего так ждали от него Рома и Степа. На ужин они пировали, а потом по команде с продола легли спать.

Кирилл проснулся среди ночи от шума.

– Ну, ты и урод!

Таджик Сейдулла стоял на четвереньках, а Рома бил его кулаком по затылку. Удар, другой, и бедолага распластался на полу.

– Ты что делаешь? – Кирилл соскочил с койки, схватил Рому за руку, оттащил от жертвы.

– Ты что, дебил? – заорал Рома. – Этот чурбан тебя убить хотел!

– Хотел! – Степан пнул ногой короткий, остро заточенный штырь. – Роме спасибо скажи!

Кириллу вдруг стало дурно. До тошноты дурно, до дрожи в коленях, но расклеиться себе он не позволил. Пнул Сейдуллу ногой по ребрам, схватил его за шкирку и влепил ему пощечину:

– Кто меня заказал, урод?

Таджик непонимающе захлопал глазами. «Чуркой» прикинулся, ему к такому делу не привыкать.

– Я спрашиваю, кто меня заказал?

Кирилл двумя руками обжал его шею и принялся душить. Таджик хрипел, пускал пузыри, но Кирилл не отпускал его. Руки он разжал в самый последний момент.

Сейдулла схватился за горло, закашлялся и, с ужасом глядя на Кирилла, стал отползать к параше.

– Я спрашиваю, кто?

– Чайхан!

– Кто такой Чайхан?

– Чайхан! – мотая головой, повторил таджик. Дескать, не знает он, кто такой Чайхан, но заказал Кирилла именно этот человек.

Кирилл и дальше собирался продолжать допрос, но в камеру вдруг ворвались вооруженные дубинами спецназовцы. Сначала арестантов уложили на пол, а затем стали разбираться.

Таджика увели, камеру закрыли. Кирилл благодарно посмотрел на Рому. И загрустил. Сегодня ему спасли жизнь, а что будет завтра?

Следователь с озадаченным видом качал головой.

– Ничего не понимаю. Камеру тебе нормальную подобрали, без явных уголовников. И как Чайхан до тебя добрался, не понимаю.