– Как вам будет угодно, месье Жорж.

В эту самую минуту за дверью в переднюю послышалось жалобное ворчание.

– Что это с Мунито? — удивился Жак.

– Он голоден, бедняжка, — ответила Мариетта.

– Я отворю ему. Мунито, месье Жорж, прекрасное и доброе животное и славный сторожевой пес.

Жак приотворил дверь, и собака радостно ворвалась в комнату. Но, к огромному удивлению Жака и Мариетты, едва обнюхав гостя своих хозяев, она остановилась перед ним с враждебным рычанием и обнажила двойной ряд страшных зубов.

– Кажется, я не имею чести нравиться Мунито! — сказал Паскуаль с принужденной улыбкой.

– Я сам вижу его таким в первый раз, — ответил смутившийся Жак. — Без всякого сомнения, это оттого, что он еще не знает вас.

Мунито не переставал рычать, свирепо глядя на самозванца. Жак громко прикрикнул на собаку, которая убежала в кухню, ворча. Затем Мариетта накормила пса и выпроводила его во двор. Девушка накрыла маленький столик безукоризненно чистой скатертью и поставила на него курицу, окорок и гусиную печень с трюфелями. Паскуаль отдал должное этому ужину, не отказываясь и от вина.

– Месье Жорж, — сказала Мариетта, — если вам пока ничего не нужно, я оставлю вас с отцом и пойду приготовлю вам комнату.

– Ты которую хочешь? — спросил Жак.

– Самую хорошую, отец. Красную!

– Не забудь сахар и ром!

– Право, мне совестно, мадемуазель Мариетта, — воскликнул Паскуаль, — что я причиняю вам столько хлопот!

– Какие хлопоты, месье Жорж! — с веселой улыбкой ответила ему Мариетта, делая реверанс. — Я здесь затем, чтобы служить вам, моему крестному отцу и мадемуазель Леонтине, вашей милой сестре, которую я так люблю. Это мой долг. — И она убежала с фонарем в руке.

– Знаете ли, милейший Жак, вы одарены необыкновенной храбростью! — сказал Паскуаль, когда они со стариком остались вдвоем. — Большинство людей не смогли бы спать спокойно с таким сокровищем в своем жилище! Триста пятьдесят тысяч франков!

– Кругленькая сумма! Но, право, опасность не так и велика. Никто не подозревает о том, что в замке столько денег. Если бы вы не узнали об этом от своего дяди, я не сказал бы и вам, хоть вы и племянник господина Домера!

– Вы правы. Благоразумие прежде всего!

– Деньги в моей комнате, — продолжал Жак, — но, чтобы найти их, нужно прежде справиться со мной. На ночь я крепко запираюсь, к тому же оружия у меня полно: ружья, пистолеты, а под рукой всегда большой револьвер. Если вам будет угодно, я после ужина покажу вам свою крепость и арсенал.

– Охотно. Тем не менее мой дядя разделяет скорее мое мнение, чем ваше, и считает, что второй охранник не помешает. Поэтому-то я и приехал сегодня.

– А вы знаете, месье Жорж, когда сюда прибудет сам господин Домера?

– Не знаю, да и сам он не знает еще, так как ему пришлось отправиться в Марсель. Я думаю, впрочем, что мы увидим его через неделю.

– Это долго — неделя! Вы заскучаете!

– Бог милостив! Дядя говорил, что мэр и мировой судья — люди, с которыми стоит познакомиться.

– О да, прекрасные люди!

– Отправлюсь к ним с визитом, буду охотиться.

– А я вам обещаю дичь. Даже в парке, если вы любите стрелять кроликов, дичи вам хватит надолго.

В эту минуту вошла Мариетта:

– Комната готова. Теперь я налью кофе.

Паскуаль расхвалил кофе, затем выпил две или три рюмки водки и встал из-за стола.

– Что-то я устал, хочется спать. Но прежде мы посетим ваш арсенал.

Жак взял свечу, и они пошли.

– Отец, завтра мне нужны будут дрова и лучина, — сказала Мариетта. — Где топор?

– Там в углу, возле буфета.

Оказавшись в комнате старого моряка, Паскуаль удивлялся доспехам и оружию, которые были развешены на стенах.

– Если бы кто вздумал напасть на вас, мне было бы его очень жаль!

– Да, он успел бы получить с полдюжины пуль в живот. К тому же комната Мариетты отделяется от моей только коридором. Если в одной комнате говорить громко, то в другой слышно. При малейшем подозрительном шуме малютка окликнет меня. А Мунито никого и никогда не подпустит к замку.

После этого они поднялись в Красную комнату. Жак зажег свечи, пожелал своему гостю спокойной ночи и ушел со словами:

– Если что-нибудь понадобится вам ночью, месье Жорж, дерните вот за этот шнурок. Колокольчик возле самой моей комнаты. Я сейчас же встану и прибегу к вам.

Оставшись один, Паскуаль запер дверь на ключ и подошел к окну. Во дворе царил мрак. В парке слышалось сердитое ворчание Мунито. «Забавно! — подумал Паскуаль. — Животные со своим инстинктом понимают больше, чем люди со своим умом!»

Паскуаль быстро разделся и, не гася сигары, лег в постель. Ему нужно было оставить видимые доказательства того, что он спал этой ночью. Часы, которые Жак Ландри заводил каждую неделю, как и вообще все часы в замке, показывали одиннадцать. Почти до полуночи молодой человек размышлял. За несколько минут до двенадцати он встал. «Теперь они, должно быть, уже заснули, — подумал он, — это-то мне и нужно».

Он оделся, вынул из конверта третье письмо Домера к Жоржу Праделю и поднес нижний его край к свечке, стараясь обжигать бумагу хотя и не ровно, но не касаясь написанных строчек. Сделав это, он свернул листок и бросил в камин, где через несколько часов его должен был найти Жобен. Затем он раскрыл нож и положил его открытым в левый карман куртки, выпил три или четыре рюмки рома, чтобы унять нервную дрожь, погасил все свечи, кроме одной, которую взял в руку. Намеренно положил на ночной столик портсигар и вышел из комнаты, затворив за собой дверь.

Держа свечу в левой руке и закрывая ее правой от ветра, он прошел галерею, спустился по большой лестнице, прошел также переднюю, вошел в кухню и остановился. На лавочке стоял маленький фонарик, с которым Мариетта ходила по замку. «Вот это мне пригодится. Моя свеча может потухнуть, и я останусь в темноте». Он зажег фонарь и направился в тот угол возле буфета, где Жак Ландри положил топор. С этим топором в руках он отворил дверь в узенький коридор, отделяющий комнату отца от комнаты дочери. Шел он медленно и осторожно, останавливаясь почти на каждом шагу, чтобы прислушаться.

Ужасная минута приближалась. Несмотря на дикую решимость, негодяй чувствовал, что сердце в его груди бьется сильно и неровно. На лбу выступили капли холодного пота. Он вытер их ладонью, а затем, поставив фонарь на пол, подкрался к двери управляющего и стал смотреть в замочную скважину. В комнате было совершенно темно — следовательно, Жак Ландри если еще не заснул, то во всяком случае был уже в постели. Паскуаль тихонько постучался в дверь. Кровать заскрипела.