Из разговора с девчонкой Клавдия заключила одно — дело с избиением депутата Худовского действительно политическое. Только вот политика эта, скорее всего, мелкая и грязная…

Вторник. 12.07 — 14.43

Постовой гаишник у моста долго ничего не мог понять. Хлопал глазами и морщил свой узкий лоб.

— Там! Там, на Воробьевых! В лесу! Лежит на правом боку! Синяя вся! — кричал Жук, тряся его за портупею и размазывая по лицу сопли. — На правом боку! И сумка красная!

— Какая сумка? — очнулся наконец милиционер. — Кто лежит?

— На правом боку! — повторял все время мальчик. — На правом! Там, в лесу! Женщина лежит! С красной сумкой!

Дальше для него все было как во сне. Милиционер запер его в будке, очень похожей на телефонную, а сам долго ругался с кем-то по рации. Кажется, Жук вырубился. Потом приехали «скорая помощь» и милицейская машина. К Жуку подскочили сразу и милиционер, и врачиха. И, схватив за руки, стали тянуть в разные стороны. Милиционер говорил, что надо показать, надо допросить, а врачиха кричала, что у мальчика нервный срыв, что у мальчика депрессия, и все время тыкала ему в грудь стетоскопом.

Потом машины начали подкатывать одна за другой. Из одной вышла красивая женщина и сказала тихо:

— Пойдем.

В машине она дала ему какую-то таблетку и увела за собой всех, оставив только молодого строгого мужчину.

— Как тебя зовут? — спросил мужчина.

— Ш-шура, — ответил Жук, икая.

— А фамилия?

— Жуков.

— А меня Илья Романович. — Мужчина подмигнул. — Ну рассказывай, Шура Жуков, что ты там видел? — спросил спокойно.

— Мы в лес ходили трахаться, а там женщина мертвая. — Шура Жук опять собирался разреветься, но уже не мог. — Лежит на правом боку.

— Трахаться? — удивился Илья Романович. — А кто это, «мы»?

— Я, Лапушка, Лысый, Пончик и Шмыга.

— Шмыга? — Мужчина засмеялся. — Это кличка, что ли? А у тебя какая кличка?.. Хотя нет, сам угадаю. Жук?

— Жук, — кивнул Шурка.

— Очень оригинально, — ухмыльнулся Илья Романович. — Ну и что вы там нашли, Жук?

— Я нашел. — Шура допил воду и поставил стакан на столик. — Я трахаться не захотел и убежал в лес. А там увидел эту… — Губы у него снова начали подрагивать.

— Молодец, что не захотел, — вовремя хлопнул его по плечу мужчина. — А то подхватил бы какую-нибудь заразу, тебя мамка бы убила. Убила бы?

— Ага. — Шурка снова кивнул и улыбнулся.

— А ты точно уверен, что она мертвая?

— Да. Лежала на правом боку. И трусы радом, все в крови. Илья Романович, а что мне за это будет? — Мальчишка вдруг испугался.

— Ничего. — Мужчина улыбнулся и пожал плечами. — Просто покажешь нам ее, потом мы с тобой кое о чем побеседуем, и все.

— Правда?

— Правда-правда. — Он открыл дверь машины и крикнул: — Лина! Бери чемоданчик. И за мальчишкой присмотри, чтобы чего не случилось.

Через пять минут были на поляне. Шура показал на трусы и сказал:

— Вот. Я дальше не пойду.

— Как это — не пойдешь?! — строго посмотрел на него здоровенный милиционер с пистолетом на поясе. — Давай показывай, парень. У нас и так работы полно.

— Ну ты чего? — Лина присела перед ним на корточки и ласково заглянула в глаза. — Я понимаю, ты маленький, тебе страшно. Но ты только издали покажи, и все. А то мы без тебя не найдем. Хорошо?

— Ничего мне не страшно. — Жуку стало противно, что она с ним так сюсюкает. Он оттолкнул ее и зашагал в лес. — Пошли, она там валяется.

Оглянувшись, он увидел, как один из милиционеров аккуратно кладет окровавленные трусы в полиэтиленовый пакет.

Женщина лежала у старого поваленного тополя. Действительно, на правом боку.

— Вот она! — Шура остановился как вкопанный, как только заметил ее между деревьями. — Можно я пойду?

— Пока нельзя. — Илья Романович развел руками и взял его за плечо. — Ты нам еще должен показать, где ты трусы подобрал.

— Вон там. — Шура испуганно ткнул в кусты. — Они вон там висели.

— Точнее покажи, пожалуйста. — Мужчина повел его к кустам.

Труп уже вовсю щелкали фотоаппаратами.

Лина, как обычно, стояла подальше, пока не позовут, и старалась не смотреть. Во рту опять появилась та самая противная горечь.

— Женщина лет тридцати пяти — сорока, — диктовал эксперт, колдуя вокруг трупа. — Волосы длинные, судя по всему высветленные. Глаза карие, лицо европейское. Судя по всему, убита несколько дней назад. Следов ограбления нет — шуба на месте, золотые серьги на ней, цепочка золотая с кулоном тоже на месте. Все на месте, по крайней мере на первый взгляд. Что там у нас в сумке?

Милиционер стал аккуратно выкладывать перед фотографом содержимое большой красной сумки.

— Два куска мяса. Банка сметаны разливной, яблок восемь штук, три пустых полиэтиленовых пакета. Та-ак, а это что у нас было?.. Ага, судя по запаху — бананы. Только все передавлены и расползлись как каша. Все. — Вывернул сумку, чтобы еще раз проверить. — Ага, нет. Еще две пальчиковые батарейки и два куска мыла «Факс». Теперь все.

— Кому-нибудь это о чем-нибудь говорит? — поинтересовался эксперт, отходя от трупа. — Кто по этому набору определит убийцу? Ставлю пиво.

Никто не обратил внимания.

— Ладно, Линочка, теперь твоя работа.

— Я себя как-то неважно… — виновато улыбнулась Лина.

— Достала, блин, — взорвался Илья Романович. — Ну сколько раз просил мне ее не давать, — неслышно прошипел он и громко добавил: — Линочка, ну так же нельзя. Как выезжаем за «подснежниками», так тебе все время дурно. Ну сколько можно? Давай.

Лина медленно, на негнущихся ногах, двинулась к трупу. Господи, если б кто только знал, как она ненавидит свою работу. Ей и смотреть на мертвое тело жутко, не то что прикасаться.

— Так. — Она присела на корточки и постаралась сосредоточиться на том, что это всего лишь работа. — На голове и шее видно две раны, из-за которых, судя по всему, и наступила смерть. Колотая и резаная.

За ней внимательно записывали. Одна отрада в работе — когда ты говоришь, тебя слушают и записывают.

— Глубокая рана лобовой части черепа. Пробита черепная коробка. Вторая на шее. Рана довольно обширная — от сонной артерии до правой скулы…

Она продолжала и продолжала говорить. Говорить как можно суше, как можно официальней. И старалась не думать о том, что у этой женщины все лицо и вся грудь залиты кровью. Наверно, она жутко умирала. Хотя нет. Скорее, ножом по горлу — это для верности. А убил ее первый удар, в лоб. Смерть наступила в течение двух-трех секунд.